Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта
Шрифт:
Раз в полгода банк на две недели закрывался. Заведующие подавали в бухгалтерию сводный отчет — поступления, переводы, сальдо. Кассир проверял их, опираясь на собственные выписки. Ошибка наказывалась пропорциональным штрафом. Банк превратился, таким образом, в общую кассу всех коммерсантов города. Эта система обеспечивала высокую надежность и предоставляла неоценимые услуги. Кредит банка гарантировался городской казной Амстердама, позволяя вести расчеты в твердой валюте. Поэтому самые крупные платежи в городе, внутри страны, а вскоре и в колониях стали осуществляться переводами в этот банк. {211} К 1700 году торговый оборот, в котором был задействован банк, достигал нескольких миллионов гульденов в день. {212}
С 1614 года соображения как социального, так и финансового плана подвигли муниципалитет
Появление банков ничуть не изменило ситуацию в денежной сфере, которая, несмотря на все попытки оздоровления, почти до конца столетия оставалась нестабильной. В числе прочих пережитков Средневековья во многих местах сохранилось право обмена. Каждая провинция имела собственные деньги. В самой Голландии Хорн, Медемблик и Энкхёйзен пользовались единой денежной единицей, передавая друг другу право чеканки монет каждые семь лет. В стране обращались деньги, совершенно разные по своему происхождению, весу и номиналу, — фландрский фунт, дукат, риксдал, крейсдал, каролус и другие. Многие испанские и немецкие валюты имели официальный курс. Сам гульден, являясь основной денежной единицей, имел разную стоимость в зависимости от места выпуска — Голландии, Девентера, {213} Зволле или Кампена. В стране с интенсивными денежными потоками это создавало немыслимые неудобства. Темпл отмечал обилие наличных денег во всех слоях общества: «Хождение серебряных монет сильнее распространено среди здешних простолюдинов, нежели оное медяков во Франции». {214} Время от времени властям удавалось отменять хождение нежеланной единицы. В 1667 году Амстердам ввел фиксированный обменный курс для всех денежных единиц, находящихся в обращении. {215} С момента своего появления в 1544 году и до 1680 года голландский гульден прошел через несколько девальваций, утратив более 50 % изначальной стоимости. Наконец в 1681 году он был стабилизирован с помощью закона при содержании 9,45 грамма чистого серебра. {216} Однако фальшивомонетчиков в те времена хватало. Они подделывали золотые монеты, нанося золотую пленку, которую получали посредством ртутного сплава, на смесь свинца и серебра, олова и даже железа. Закон безжалостно наказывал преступников — виновный приговаривался к смертной казни и конфискации имущества.
Хаос, царивший в системе мер и весов, ни в чем не уступал анархии в денежной системе. Каждый город устанавливал свои порядки. В силу этого определения мер и весов оставались расплывчатыми. Так, «тонна», чрезвычайно часто использовавшаяся в оптовой торговле, изменялась в зависимости от происхождения и характера товара от 4 оксхофдов ( oxhoofd— около 213,75 литра) до 1/2 ласта ( last— примерно 15 гектолитров). Фунт ( pond) являлся привычной единицей измерения в розничной торговле и равнялся 494 граммам, но на флоте использовался другой фунт, превышавший первый в триста раз. {217}
Система морского страхования, покрывавшая транспортные риски, существовала с середины XVI века. Страховка, включаемая в продажную стоимость товара, составляла к 1650 году от 1,25 до 5 % от последней. {218} Транспортное судно считалось пропавшим, если о нем не поступало никаких известий в течение года и шести недель после выхода из европейского или ближневосточного порта и двух лет, если судно шло из Индии. Компенсация окупалась, таким образом, за три месяца.
Нидерландцы наладили две службы, замечательные для Европы того времени: регулярную почту и информационную газету.
С середины XVI века в Амстердаме содержалось несколько муниципальных гонцов, к которым впоследствии присоединились коллеги из торговых корпораций. В 1621 году с их помощью город регулярно сообщался с двадцатью торговыми центрами как в самой Республике, так и за ее пределами, вплоть до Ронена и Гамбурга. Другие города последовали этому примеру. Находясь в ведении муниципалитетов,
Каждая почтовая линия имела свое представительство. В Амстердаме их насчитывалось четыре. Назывались они соответственно Антверпенское, Гамбургское, Кельнское и внутреннее. Антверпенская линия связывала Нидерланды с Бельгией и Францией (из Гааги в Париж письмо шло четыре дня) и морем — с Испанией и Португалией; из Роттердама почта отправлялась к берегам Англии. Гамбургская и Кельнская линии шли в Скандинавию и рейнские государства. Амстердам находился, таким образом, на пересечении всех путей. Письмо из Гамбурга в Утрехт проходило через его отделения. Амстердамские купцы оставались от этого в выигрыше, первыми узнавая о колебаниях цен за рубежом, движении кораблей в далеких морях, природных катаклизмах и бурях — всех факторах спекуляции.
В рамках Союза гонцы изначально пользовались общественным транспортом. До 1663 года служащие линии Амстердам — Фрисландия пересекали Зёйдер-Зе на паруснике, что вызывало длительные задержки во время штиля. Затем гонцы развозили почту верхом. Те, кто работал на дальних линиях, привозили почтовые сумки к месту отправления дилижанса или корабля, которые доставляли их в пункт назначения. Линия Амстердам — Гаага, уходившая к Роттердаму и дальше в Англию, предназначалась в основном для дипломатической почты и была сильно перегружена. В 1659 году письма, поступавшие в отделение после отхода последней кочи, отсылались с верховым. Гонец выезжал из Амстердама в 21.30 и направлялся в Гарлем, где пересекал на лодке Спарн и поднимался до Лиссы навстречу своему коллеге, выбравшемуся из Гааги в 22.00. Они обменивались сумками с почтой, пропускали по стаканчику и пускались в обратный путь. В 1662 году ночная смена обслуживала линию уже до Роттердама. В этом городе корреспондент амстердамского отделения составлял график приливов и отливов, определяя время прибытия и отплытия кораблей, и обеспечивал почтовые перевозки морем. Существовала простая система, позволявшая работать напрямую с большими морскими кораблями, минуя почтовые службы. Служащий оставлял почту на борту специального судна, встававшего на якорь в устье Мааса, которое затем развозило ее по соответствующим кораблям. С последних на «челнок» передавали письма, адресованные в Голландию. При обмене почта помещалась в непромокаемые мешки, которые перебрасывали с борта на борт. Шлюпка доставляла с челнока собранную почту на мол, откуда она доставлялась верховым, а затем переправлялась в Амстердам.
Значение почты для торговли было столь велико, что вокруг этой службы в Амстердаме развилось множество прихлебателей. Причалы кишели бродягами, которые осаждали прибывавшие корабли, выпрашивая письма к богатым купцам; некоторые получали их за деньги, а затем вымогали с адресатов вознаграждение, с лихвой окупавшее все затраты. Эта система выродилась в открытую коррупцию. Письма перехватывали, чтобы втридорога перепродать покупателям. Чтобы положить конец царившему беспределу, власти нашли один действенный метод: запретили всей праздношатающейся публике находиться на территории пристани. Кроме того, лоцманов обязали сдавать почту в специальное отделение на Новом мосту, где письма заносились в реестр, копия которого затем вывешивалась на Бирже.
В начале века отправитель скреплял письмо восковой печатью. К 1625 году распространилось применение сургуча. Письмо относили в почтовое отделение или бросали в один из ящиков, установленных в городе в нескольких местах. Плата за доставку, устанавливаемая бургомистром, вносилась либо в отделении (служащий наклеивал на конверт марку с гербом города), либо производилась за счет получателя. {219} Тарифы были довольно высокими, что вводило почту в разряд дорогих услуг.