Повседневная жизнь Льва Толстого в Ясной поляне

Никитина Нина Алексеевна

Начало 1921 года Александра Львовна посвятила тому, чтобы добиться передачи усадьбы из Наркомзема в Наркомпрос. После ряда консультаций в музейном отделе, переименованном теперь в Главмузей, не без ее помощи к 10 марта для Наркомзема было подготовлено письмо, в котором говорилось: «О необходимости сохранения исторического облика знаменитой усадьбы… представляется совершенно необходимым объединение общего управления

всей усадьбой в руках компетентного органа, каким и является Наркомпрос». После этого начались всяческие бюрократические согласования с аппаратом ВЦИК, куда оно было переправлено.

Через месяц Калинин наложил на это письмо резолюцию: «срочно рассмотреть» этот вопрос. Вскоре необходимая документация по Ясной Поляне была собрана. 25 апреля состоялось заседание Президиума ВЦИК, на котором было решено объявить Ясную Поляну национальной собственностью РСФСР и передать усадьбу в ведение Наркомпроса, а также «предложить Нар- компросу совместно с Наркомземом и Тульским губисполкомом представить на утверждение Президиума ВЦИК проект положения о сохранении Ясной Поляны как исторического памятника». Тревога за будущее Ясной Поляны заставила Александру Львовну

обратиться к Калинину, и тот благосклонно ответил: «Подавайте проект, я поддержу».

Александра Львовна совместно с сотрудниками Глав- музея разработала проект положения по яснополянской усадьбе. В течение мая было сделано несколько вариантов декрета. Ряд документов свидетельствует о жарких спорах относительно того или иного пункта. Но главным камнем преткновения был вопрос сопод- чиненности и взаимоотношений между трудовой коммуной и собственно музейной организацией. «Самым лучшим способом увековечивания памяти Л. Н. Толстого в Ясной Поляне, — отмечалось в одном из постановлений комиссии, — является организация общины из людей, которые в своей личной жизни проводят идеи Толстого, т. е. они мыслят, живут и работают так, как это проповедовал Толстой. Этой общине с выборным управлением должны быть переданы для пользования усадьба, сад, парк. Дом, где жил Л. Н. Толстой, должен остаться музеем… Таким образом, в Ясной Поляне будет два музея: музей — живая община и музей-дом; кроме того… должен быть построен гостеприимный дом для почитателей Л. Н. Толстого и ученых всего мира». Несомненно, идея эта была утопичной. Александре Львовне удалось отвести идею организации

трудовой коммуны на второй план. Первостепенное же значение приобрела идея создания музея-заповедника.

Кажется, близок был конец «войны» с совхозом. Оболенский организовал коллективный донос на свою кузину. Но все это уже не имело силы.

Десятого июня Александру Львовну вызвали на заседание Президиума ВЦИК. Трамваи тогда в Москве не ходили, и она поехала в Кремль на велосипеде, прихватив с собой портфель с нужными бумагами. «Дело о Ясной Поляне… шло четырнадцатым… Все решается с молниеносной быстротой, на каждое дело тратится не более трех-четырех минут. Проект декрета излагается сжато и толково». Все разыгрывается как по нотам: приводятся основные пункты декрета, утверждаются членами президиума, Александра Львовна назначается хранительницей Ясной Поляны. «Наступила новая эра», — заключила она. Проект, разработанный младшей доче

рью писателя, оказался настолько жизненным, что почти без изменений лег в основу декрета ВЦИК

Официозная история о том, как создавался декрет, оказалась слишком выхолощенной и впоследствии превратилась в один из вульгарно-социологических мифов. В ней не нашлось места ни противоречивым коллизиям вокруг усадьбы, ни усилиям младшей дочери Толстого, ни самой атмосфере тех далеких парадоксальных лет. Миф всегда тотален. Легенда о создании музея была предельно проста и, казалось, заучена раз и навсегда. Из поколения в поколение ее твердили наизусть, иногда, правда, расцвечивая новыми фантомами. Иные, продираясь сквозь мифы, пытались расширить пространство реальной истории. Но что бы при этом ни открывалось, говорить можно было лишь в пределах легенды. Вспомним схему, сформировавшуюся в недрах яснополянской, «музейной» историографии: после смерти Толстого и обращения вдовы писателя к монарху реакционное царское правительство отказалось взять усадьбу в государственную собственность. Имению грозила неминуемая гибель, но в 1917-м пришло спасение, а в 1921-м, с появлением знаменитого декрета, окончательно все уладилось. Материалы, связанные с Александрой Львовной, хранимые когда-то за семью печатями, «расчищают» эту легенду и демифологизируют историю рождения музея.