Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930–1940-е годы
Шрифт:
Вообще, автомашины и в те годы приносили москвичам много хлопот. Хоть было их не так много, как теперь, и максимальная скорость транспорта на улицах города не должна была превышать тридцать пять километров в час, однако автодорожных происшествий случалось довольно много. Никто не хотел соблюдать правила уличного движения: ни пешеходы, ни водители. Последние к тому же позволяли себе садиться за руль в нетрезвом состоянии. Случалось, что такой водитель то заезжал на тротуар и давил на нем людей, то сбивал пассажиров на остановке городского транспорта, то наезжал на шедшую по мостовой колонну военнослужащих. 3 ноября 1943 года пьяный Петрыкин, к примеру, проезжая на грузовике по Смоленской
Но каким бы ни был в те годы технический прогресс, перемены в области питания радовали людей больше.
В конце сороковых годов ненавязчивая советская реклама сообщала москвичам: «Кетовая икра полезна и вкусна, продается всюду». Она предлагала им покупать пастеризованную черную зернистую икру, упакованную в баночки по 28, 56, 110, 168 граммов, она соблазняла их двустишием: «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы». Баночка крабов стоила тогда, если мне не изменяет память, 5 рублей 60 или 80 копеек. В голодные военные годы о таком лакомстве никто и подумать не мог.
И тем более обидно, что люди, имевшие возможность купить и съесть баночку крабов или икры, на них и смотреть не хотели, а тянулись, как всегда, к вину и водке. Несмотря на все трудности жизни того времени, выбор спиртного был достаточно широк. Осенью 1948 года в продаже появилось фруктовое вино (его еще называли «бормотухой»). Бутылка «бормотухи» объемом 0,75 литра стоила 25 рублей, а пол-литра – 18. Бутылка портвейна в те времена стоила 40–50 рублей. 0,75 литра портвейна «777» (три семерки) в каком-нибудь уличном павильоне можно было приобрести за 66 рублей 80 копеек. Из водок, помимо «Московской», были «Брусничная», «Клюквенная», «Зверобой», «Зубровка». Бутылка водки стоила 40 рублей 50 копеек.
После махорки военных лет люди снова получили возможность курить папиросы и даже сигареты. Картонная коробка папирос «Казбек», со скачущим по горной тропе всадником на крышке, стоила 5 рублей 20 копеек, папиросы «Северная пальмира» с Ростральными колоннами Петербурга и Невой стоила 8 рублей, «Беломор» – 3 рубля 20 копеек, «Норд» – 2 рубля 10 копеек, ну а сигареты «Дукат» стоили вообще рубль. Были еще сигареты «Друг» в красных коробочках с головой немецкой овчарки на крышке. Выпускала их ленинградская фабрика имени Клары Цеткин, а незнакомое тогда понятие «сигареты» раскрывалось на этикетке более понятными словами: «безмундштучные папиросы». Коробок спичек стоил 20 копеек.
В пивной-»американке» за прилавком около продавца всегда можно было увидеть пивную бочку с вставленной в крышку железной трубкой. Через эту трубку пиво из бочки и выкачивалось. На полках «американок» стояли бутылки, лежали пачки сигарет, а на видном месте красовалась дощечка с надписью: «Водка один литр – 66 рублей, 100 граммов – 6 рублей 60 копеек. Имеются в продаже горячие сосиски и сардельки (их часто не было и место для цен оставалось пустым. – Г. А.), пиво жигулевское 0,5 литра – 4 рубля 20 копеек».
Приметы мирной жизни с каждым годом все больше и больше давали о себе знать. Вот уже кафе «Мороженое» в доме 4 по улице Горького (Тверской) предлагало москвичам мороженое с доставкой на дом, а мясокомбинат имени Микояна приглашал их сдавать скот для убоя. С «давальцами», в зависимости от их желания, комбинат обещал расплачиваться мясом, субпродуктами, колбасой, копченостями и перетопленным жиром.
Сдавать государству можно было не только мясо, жир, пух, перо, рога и копыта, но и битые грампластинки. Принимал их завод «Металлопластмасс» Коминтерновского райпромтреста. Его приемные пункты работали
А вот ракушки почему-то перестали принимать у населения. В продаже не стало изделий из перламутра: пуговиц, запонок, бус, клавиш для гармошек. До войны кооператоры и отдельные граждане извлекали ракушки из рек и озер сетями, черпаками и драгами. В поймах рек после половодья их оставались тонны. Теперь почему-то о ракушках забыли.
Зато летом 1949 года тот же завод «Металлопластмасс» стал выпускать шариковые авторучки. Продавались они тогда в Петровском пассаже и магазине, находившемся в доме 6 по проезду Художественного театра (Камергерский пер.), а перезаряжались в заводской палатке, на Петровке. Бывало, шариковые авторучки истекали жидкой пастой, а бывало, что не писали вовсе. Школьникам, во всяком случае, писать ими категорически запрещалось.
В ряде магазинов в то время в продаже появился лед. Для тех, кто не имел холодильников, такой товар был не лишним.
Не лишними в те годы были также керосин и дрова. В 1946 году, в частности, домоуправления ежемесячно выдавали жильцам талоны на приобретение трех литров керосина. Приобретался керосин по талонам в нефтелавках. Льгота эта касалась, разумеется, жильцов тех домов, в которые еще не провели газ. В каждом районе было по несколько нефтелавок. Около них выстраивались очереди людей с бидонами и пахло керосином.
В 1947 году в жизни москвичей произошло радостное событие: в город из Саратова по трубам пришел газ. До этого в Москве газ был только тульский и пользовалось им очень мало москвичей. Теперь газ стали проводить по всему городу. В домах стали ломать каменные печи, а металлические – просто выбрасывать во двор.
Но пока газ еще не провели во все дома, каждое 1 сентября базы и розничные склады треста «Мосгортопснаб» начинали «отпускать» гражданам, пользующимся «голландским» отоплением, а проще говоря, печами, дрова. Можно было вместо дров получить уголь. За кубометр дров склады давали двести пятьдесят килограммов антрацита. За отдельную плату дрова и уголь доставлялись гражданам на дом, не то что в декабре 1941 года, когда дрова продавались москвичам на шестнадцати площадях города. Развозить их по всей Москве не было сил. Керосина после войны отпускали по два литра на человека в месяц. Во всяком случае, такая норма существовала на апрель 1947 года.
Каждый послевоенный год наряду с проблемами приносил москвичам и радости, большие и маленькие. В 1946 году, например, какая-то артель наладила выпуск зубных щеток с черной щетиной, а уже в 1948 году такие щетки исчезли из продажи. У них у всех щетина становилась белая и здорово лезла, особенно из деревянных щеток. Москвичи получили возможность купить в магазине кальсоны из бязи за двенадцать рублей, детские фланелевые ползунки – за восемь. В 1948 году прекратился выпуск замков, сработанных артелью «Мехштамп» в 1947 году, – все эти замки можно было открыть одним-единственным ключом. Появились в продаже столярные инструменты и «сантиметры», на отсутствие которых еще совсем недавно жаловались жители города, канцелярские скрепки перестали слишком легко гнуться. В 1948 году в доме 16 по Пятницкой улице заработал «Завод по производству патефонов», в продаже появились печи «чудо». Они были круглые алюминиевые и состояли из нижней и верхней половин. В них хозяйки пекли кексы. В мебельных магазинах можно было приобрести тумбочки, трельяжи, турецкие диваны, никелированные кровати.