Повседневная жизнь российского спецназа
Шрифт:
После окончания училища и распределения Олега в софринскую бригаду Казаковы уехали из Новосибирска в поселок Софрино под Москвой. Светлана доучивалась уже в столице.
Ее подруга и товарищ Олега тоже поженились и тоже оказались в софринском офицерском общежитии. Дружили семьями. У друга контракт закончился, и он оставил службу. Олег на гражданку не ушел…
Новый год наступил.
Ждали. Все ждали, когда закончится девяносто девятый с его взорванными домами и погибшими под их обломками детьми и женщинами, с убитыми в очередной чеченской войне.
Перемены…
Ну, вот и приехали!
Который раз командировка.
Позади остались долгое оформление документов и стажировка при поступлении в СОБР. Олега угнетало, что он почти без дела. Человек живой, подвижный, безотказный, не мог он так. Поэтому и рвался в командировку.
Приехал как раз на смену Виктору Матвееву. Именно благодаря ему Олег и оказался в СОБРе, у Виктора в подчинении. Дружили они с ним давно. Познакомились, когда Олег еще служил в софринской бригаде. Тогда командиром бригады был генерал-майор Сергей Павлович Савельев. Он лично рекомендовал Казакова Виктору, когда были совместные учения с СОБРом. Поработали вместе, присмотрелись друг к другу.
У Олега закончился контракт, и после недолгих раздумий у него возникло решение идти служить в СОБР. Посоветовавшись с Виктором, он так и поступил. Подразделение нуждалось в хороших специалистах. У Олега — краповый берет, большой опыт работы в разведке (в софринской бригаде был командиром разведроты), частые служебные командировки в горячие точки.
В училище и на службе Олег еще застал офицеров старой закалки. Читал книги, которые раньше справедливо ценились. О патриотизме, героях, Великой Отечественной войне. Смотрел фильмы о добрых и смелых людях. И успел понять для себя самое важное и нужное. А ведь моральные принципы для офицера не менее важны, чем боевой опыт.
В Москве Олег сдружился с новыми сослуживцами. Его доброжелательность и общительность притягивали. Никакой фальши и панибратства. Он такой же офицер и хлебнул войны не меньше, чем другие.
Конец апреля. В Пушкино еще только недавно стаял снег, а в Грозном деревья уже были зелеными. Истерзанные, расстрелянные деревья, во многих из которых засели осколки и пули. Но деревья цвели каждую весну.
Одни благословляли их цветение, другие — проклинали. А деревья цвели. Жизнь продолжалась. И пусть раны глубокие, пусть больно, но они цвели. Всходили семена в изъезженной бэтээрами земле, политой кровью многих людей. Так создана природа. Жить, превозмогая горе и боль, какими бы сильными они ни были. Жить, чтобы бросить живые семена в измученную войной почву, мечтая, что молодые вырастут и не увидят войны. Не увидят взрывов. Не услышат свиста пуль, криков отчаяния и ужаса. Не почувствуют жара от осколков…
Эта командировка Олега пришлась на весну — лето. Жара, пыль, духота. Камуфляжи хоть палкой выбивай, и то въевшуюся в них пыль не выколотишь.
Зимой в Чечне грязь непролазная и холодно, а весной, осенью и летом жарко. Погоду ругают всегда, а в командировках
Виктор сориентировал Олега в обстановке в Грозном и добавил с улыбкой:
— По соседству с нами твоя родная софринская бригада. Личные связи, личное доверие — это большой плюс во взаимодействии. Ну, не мне тебя учить. — Виктор посмотрел на друга озабоченно.
За Олега он чувствовал личную ответственность. Не только как его командир, а в большей степени как друг, который хорошо знает его семью — жену и сыновей, ждущих Олега в Пушкино.
А Светлана начинала ждать Олега, как только он выходил за порог дома. У всех офицерских жен такая нелегкая обязанность — ждать дни и месяцы. Все часы и дни сливаются в годы. Годы разлук с любимым человеком.
Старший сын в школе, младший в садике. Светлана на работе. А мысли об Олеге. Тревога и ожидание писем и вестей.
Виктор вернулся в Москву и время от времени звонил Светлане, когда были новости или что-то надо было передать Олегу из вещей.
Сыновья вроде тоже привыкли, что папа часто уезжает. Но все равно спрашивали, когда же он приедет. С ним ведь так интересно и весело.
Перед отъездом в командировку, несмотря на подготовку и суету, он старался побольше бывать дома. Ведь разлука предстояла долгой.
…Большой букет из веточек вербы. В тепле кухни почки треснули, и из их коричневого жесткого панциря высунулись желто-серые пушистые шарики.
Забравшись коленями на стул, Виталик, младший сын, нюхал веточки вербы. Кончик носа у мальчика покрылся желтой пыльцой.
Олег схватил сына под мышки, закружил по кухне, прижавшись щекой к Виталькиной нежно-розовой щечке. Кожа у ребенка мягкая, бархатистая, как пушистая верба.
Гриша, старший, обнял отца за пояс и кружился вместе с ним, задрав голову и глядя в смеющееся лицо Олега.
Вербу Олег нарезал десантным ножом за городом. Там, где база СОБРа.
Везде снег. И за городом, и в городе, а у них на кухне весна в синей вазе. Желто-серая весна, пахнущая чуть горьковато и терпко.
— Гришунь, Виталь, пошли в шашки играть.
Квартира однокомнатная. Олег получил эту квартиру благодаря командиру софринской бригады. Генерал-майор Савельев заботился о своих офицерах. Их интересы для него были важнее всего. Редкое, дорогое качество для командира и генерала.
Свободного времени у Олега и дома было мало, а на войне и подавно. Недосыпал. И хотя был вынослив, очень уставал, как и другие.
Олега по приезде в Чечню с его опытом командировок, опытом разведчика включили в состав рабочей группы штаба отряда. Он участвовал в разработке спецопераций.
Из наградного листа:
« Капитан милиции Казаков участвовал в планировании и проведении более тридцати пяти специальных операций и оперативно-розыскных мероприятий на территории г. Грозный в зоне ответственности отряда.