Повседневная жизнь русского провинциального города в XIX веке. Пореформенный период
Шрифт:
Доходило до того, что гимназисткам запрещали посещать кинематограф, приравнивая его к самым пренепреличнейшим местам Твери — например к главной улице. Вот какой документ увидел свет в 1916 году:
«О запрещении ученицам Мариинской женской гимназии прогулок по Миллионной улице и посещения кинематографа. Педагогический совет Тверской Мариинской женской гимназии сим напоминает, что ученицам безусловно воспрещены прогулки по Миллионной улице в толпе гуляющих, где ежеминутно раздаются восклицания совершенно неприличного свойства. Ученица, идущая по Миллионной улице по делу, должна старательно избегать толпы; встреченная кем-либо из членов совета, таковая ученица должна доказать,
Вместе с сим совет еще раз подтверждает запрещение посещать кинематографы — кроме тех случаев, когда разрешение дано будет начальством гимназии; за нарушение этого запрещения следуют те же наказания, что и за недозволенные прогулки по Миллионной улице.
Случались, разумеется, курьезы. Почти регулярно — в кинотеатре «Одеон» славного города Ижевска. Его открыл бывший регент Троицкого собора Н. А. Воробьев. Дело оказалось выгодным, и в материальном отношении Николай Александрович, конечно, выиграл. Но очень уж суетным был его новый промысел. Мало того что на заре кинематографа нравственный уровень продукции был несколько сомнительным, так еще и дурак-зритель то и дело раздражал своими глупостями. Подходили, например, после сеанса и просили, чтобы пионер-кинопрокатчик познакомил их с актрисами.
— Нет у меня тут никаких актрис, — отказывался Воробьев.
Естественно, зрители не верили. Чтобы не доводить дело до конфликта, Воробьеву приходилось подробно разъяснять им технику кинематографа.
Впрочем, не менее курьезными были распоряжения властей по поводу кинематографа. Вот, например, указ рязанского градоначальника: «Полицией, согласно приказа г. губернатора, предложено содержателям электротеатров вывесить на видных местах объявления с указанием, что дамы в шляпах впредь не будут допускаться в партер. Распоряжение это вызвано тем, что употребляемые дамами для заколки шляп длинные, острые шпильки представляют большую опасность для публики, посещающей электротеатры».
Владимирский же губернатор запрещал демонстрировать во вверенном ему городе ленты «возбуждающего характера». Зато в Тамбове эти ленты были разрешены. И, к примеру, хозяин кинотеатра «Модерн» сам заботился о душевном здоровье и равновесии своих посетителей. Один из современников писал: «Мальчишкой мне довелось в «Модерне» увидеть первый в моей жизни кинофильм «Гибель Помпеи». Впечатление было потрясающее: во время извержения вулкана рушились здания, сверкали молнии, гибли люди. Музыкальный иллюстратор, сопровождавший немой фильм на пианино, устраивал в зале неимоверный грохот. Помню, что большинство картин по своему содержанию относились к драматическим, а то и к трагедийным произведениям. Поэтому владельцы кинотеатров, чтобы снять напряжение у зрителей, для желающих после сеанса показывали короткие кинокомедии, в которых играли замечательные комики того времени».
Киномеханик другого тамбовского кинотеатра, «Иллюзиона», писал: «Служащие иногда позволяли себе такие шутки. После сеанса, когда хозяин кинотеатра уходил домой, мы для своих знакомых прокручивали картины с конца. Или делали с помощью реостата так, что фильм показывался со спринтерской скоростью. Все это, естественно, вызывало смех присутствующих».
А вот ярославский колбасник Г. Либкен, открыв кинематограф, «раскрутил» его весьма своеобразным образом —
Словом, культура потребления кинематографа была гораздо увлекательнее, чем само это изобретение.
Театр был развлечением изысканным, для публики по большей части интеллигентной, кинематограф интересовал практически всех, а вот в цирк ходило в основном простонародье. Журнал под названием «Самарский горчишник» (там горчишниками называли оборванцев, бродяг и вообще «деклассированный элемент») даже предлагал «Саратовскую улицу переименовать в Сапожную — поскольку там находится театр-цирк «Олимп»».
Когда в Самару приехал с гастролями Федор Шаляпин и увидел, где именно ему предстоит выступать, он заявил:
— Я в конюшне петь не буду!
Правда, концерт Шаляпина в «Олимпе» все же состоялся и, конечно, имел успех. Газеты восхищались: «Что же это было? Концерт? Нет! Это была глубокая захватывающая драма. Забываешь, что находишься в театре и слушаешь певца… Совсем не думалось о голосе, который поражал своей мощью и объемом. Певец придавал ему временами, когда это нужно, столь мрачный и трагичный тембр, что становилось жутко, а иногда с такой изумительной легкостью переходил в нежнейшее пианиссимо и повествовал о любви, о страданиях и несчастьях людей, что все это западало в сокровенные уголки вашей мысли».
Цирк пользовался популярностью бешеной. Газета «Вятский край» писала в 1898 году: «Ижевцы бросали все, чтобы только идти в цирк-балаган, ради него позабывались обычные партнеры, не обольщал самый вист. Местные клубы оставались пустыми, общество трезвости, тогда еще молодое, потеряло свою привлекательность для публики, а между тем балаган был всегда переполнен, билеты брались положительно с бою, и содержатели балагана складывали тысячи и десятки тысяч в свои карманы».
Естественно, интеллигенция старалась обходить подобные забавы стороной.
Ближе к концу XIX века в русской провинции стали появляться музеи. Это больше не было прерогативой столичного Санкт-Петербурга с его Кунсткамерой и прочими просветительскими учреждениями. Провинция старательно пыталась наверстать упущенное.
Самый распространенный механизм создания музея — инициатива общественной организации. Таким, к примеру, был городской музей Симбирска. Датой его возникновения принято считать 30 июля 1895 года. Именно тогда в городе была учреждена Ученая архивная комиссия, которая сразу же приступила к сбору коллекции и экспозиционной деятельности. Один из краеведов, П. Мартынов, сообщал: «С первых дней своего открытия Архивная комиссия озаботилась прежде всего устройством своего историко-археологического музея, так как это учреждение справедливо считается одной из наиболее действенных мер к скорейшему и наглядному ознакомлению общества с остатками местной старины. Общество весьма сочувственно отнеслось к этой отрасли деятельности архивной комиссии, обильно стали поступать пожертвования со всех концов Симбирской губернии».
Но собственного здания у комиссии, конечно, не было. Коллекция ютилась в комнатках Дворянского собрания, а после вообще перебралась на частную квартиру. Один из энтузиастов, В. Н. Поливанов, сетовал: «Помещение нашего музея совершенно недостаточно. Удаленность от центра города лишает его отчасти существенного значения служить образовательным целям местного населения. Симбирское городское управление, несмотря на все к нему обращения, не принимает в этом крайне важном для городского населения учреждения никакого участия. Тем не менее и при таких неблагоприятных условиях, в которые в Симбирске поставлен музей, последний с каждым годом продолжает пополняться».