Повседневная жизнь русского провинциального города в XIX веке. Пореформенный период

Митрофанов Алексей Геннадиевич

Во «Владимирских губернских ведомостях» время от времени встречались сообщения рекламного характера: «Сим доводится до всеобщего сведения, что по договору, совершенному у нотариуса в гор. Суздале М. Г. Робустова 19 сентября сего 1901 г. за №№ 3/345, нами учрежден и открыт с 20 сентября сего же года Торговый Дом в образе полного товарищества — под фирмою «Братья Капитон и Федор Агаповы в городе Суздале», для торговли мануфактурными, меховыми и другими товарами. Главная торговля наша — в гор. Суздале, в гостином дворе под № 33».

А писатель Александр Иванович Левитов вспоминал особенные «суздальские картинки», изображающие «мертвую голову» и иные незамысловатые сюжеты.

Самыми красивыми провинциальными торговыми рядами неофициально признавались калужские. Еще бы — ведь их, по легенде, возводил сам Василий Баженов. Увы, отношение к наследию, в том числе архитектурному,

было не на высоте. Краевед Дмитрий Малинин писал столетие тому назад: «Главный фасад, выходящий на Никитскую улицу, давно изуродован, посредствующая и соединительная арки уничтожены, пробиты огромные окна. Недавно был замысел одного купца надстроить над лавкой второй этаж с громадными окнами-выставкой; только благодаря воздействию администрации, вдохновленной письмом председательницы Московского Археологического Общества, план торговца не получил осуществления. Зато часть корпуса… выходящая на плац-парадную площадь, уже рухнула и заменена деревянной пристройкой».

О том, что творится с рядами сегодня, вообще умолчим…

Калужские ряды не ограничивались функциями исключительно торговыми. Здесь, в частности, располагался главный в городе водоразборный фонтан. Расположение не шло на пользу горожанам. Проблема была следующая: «Извозчики поят своих лошадей прямо из бассейна, а не черпают ведрами или черпаками, как бы то следовало… Считать это средство непозволительным, ибо из того же самого бассейна берут воду окрестные обыватели для употребления в пишу людям. Кроме того, при постоянных морозах деревянный сруб и мостовая вокруг бассейна покрыты уже слоем льда, что затрудняет возможность подходить или подъезжать с бочками обывателям наливать из бассейна воду и представляет безобразный вид, неопрятность оного бассейна. Весною таянье льда увеличивает количество воды на мостовой около оного, а вместе с ним и грязь».

Зато именно здесь, рядом с рядами, расположился первый в городе Калуге общественный туалет. Он появился в 1893 году и был обыкновенной деревянной будкой.

Ряды были своего рода центром общественной жизни русского провинциального города. События, случавшиеся здесь, обыкновенно пересказывались на все лады обывателями. А события случались самые разнообразные. Александра Смирнова-Россет, губернаторша той же Калуги, рассказывала, как сама явилась косвенной участницей одной из них: «В Калуге все знали Гоголя и очень им интересовались. Однажды ветер сорвал с него и бросил в лужу белую шляпу. Гоголь тотчас купил себе черную, а белую, запачканную грязью, оставил в лавке. Все «рядовичи» собрались к счастливому купцу, которому досталась эта драгоценность, и каждый примеривал шляпу на своей голове, удивляясь, что голова, дескать, у Гоголя и не очень велика, а сколько-то ума! Есть в Калуге книгопродавец Олимпиев, великий почитатель литературных знаменитостей. Он был знаком с Пушкиным, с Жуковским и хаживал к Гоголю. Узнав о том, что шляпа Гоголя находится в руках гостинодворцев, он убедил их поднесть эту драгоценность А. О. Смирновой, что и было исполнено с подобающею церемониею. Но, разумеется, А. О., наслаждаясь присутствием у себя в доме самого Гоголя, отказалась принять его запачканную шляпу, и шляпа осталась во владении рядовичей».

М. Косаткин, житель города Владимира, писал: «В самих рядах между колоннами мы прятались от застигшего нас дождя, а по тротуару, вдоль всех рядов, «по шелопаевке», как она называлась, слонялись бездельники и гульливая молодежь. Здесь, в центре города, особенно в праздники, чинно прогуливались именитые граждане. Здесь назначались свидания, происходили знакомства и ухаживания».

Один из жителей города Костромы описывал гулянья на Масленицу: «В эти дни было массовое гуляние по галерее Гостиного двора, именовавшееся «слонами» от слова слоняться. Здесь прохаживались или стояли под арками девицы на выданье, разодетые в бархатные шубы на меху, большей частью на лисьем, и держали в руках по нескольку платков, показывая этим достаток семьи. Тут же прохаживались женихи, высматривая себе подходящих невест. В особенности многолюдны были эти слоны до 1914 года. В связи с войной и уменьшением количества женихов далее они из года в год сокращались».

То есть торговые ряды были чистейшей воды клубом.

Самыми же масштабными рядами были костромские. Некогда этот тихий, сокровенный город был одним из крупнейших российских коммерческих центров. Костромские ряды занимают огромную площадь и состоят из двадцати с лишним зданий — Хлебные, Мучные, Мелочные, Овощные, Пряничные, Масляные, Рыбные, Квасные, Дегтярные, Мясные и прочие ряды.

А.

Чумаков писал об этом торжище: «Была торговля готовым платьем третьего сорта, главным образом из лодзинского материала. Принадлежала она Морковникову и именовалась неведомым для костромичей словом «Конфекция». Магазин был оборудован следующим образом: окна завешены готовым платьем, так что в магазине царил полумрак, а при наступлении темноты зажигалась лампа с каким-то особым голубым стеклом; лампа была керосиновая, свету давала мало, и полумрак не давал возможности рассмотреть дефекты и окраску материала. Для оживления оборота против магазина на галерее прохаживался юркий еврейчик, у которого на руках была пара брюк. Увидя зазевавшегося крестьянина, он хватал его за руку и волок в магазин. Если клиент не отбивался, то как только он попадал в «Конфекцию», на него набрасывались с разных сторон два или три приказчика, совавшие готовое платье прямо в лицо. Торговались до седьмого пота, а в случае, если покупатель уходил, то за ним мчались на улицу и тащили за полы обратно в «Конфекцию»».

Подобных приемчиков было великое множество.

Какими бы объемными ни были ряды, помещений для торговли всегда не хватало. Вокруг лавочек теснилось множество «нестационарных» продавцов. Один из современников писал о Екатеринбурге: «Коробьев же, ящиков и саней выставляют столь много, что и в самые торговые дни не остается поселянам ни малейшего места. А потому вынуждены бывают одни останавливаться по улицам, а другие ехать в другие места… Но и за сим оные скупщики производят продажу припасов в коробьях, ящиках и санях, через что не только приезжающим поселянам причиняют стеснение, но и безобразие площадям».

Некто В. Емельянов описывал город Орел начала XX века: «Центром торговли в Орле были, несомненно, Гостиные (Торговые) ряды, но сама торговля начиналась от Михайло-Архангельского переулка на Карачаевской улице, шла по Гостиной улице, переходила через Оку и заканчивалась в конце Ильинской площади. Торговой была и вся Волховская улица. Это в центре, а весь город был заполнен множеством небольших лавок. Но магазинами и лавками не ограничивалась торговля в городе. В Орле было много торжищ, которые у нас принято называть базарами, а в некоторых других городах — рынками… Но и лавками не исчерпывались возможности торговли в Орле. У многих перекрестков прямо на земле располагались торговки семечками. Мешок с семечками и стакан — вот и все их нехитрое торговое снаряжение».

Торговые ряды — огромный комплекс. Визит туда — особое мероприятие, требующее времени, усилий, денег. Разумеется, не меньшей популярностью пользовались лавочки и магазины «шаговой доступности». Они располагались на центральных улицах, а также на окраинах, пусть и в количестве заметно меньшем. Часто торговля совмещалась с производством — колбасник сам вертел, коптил и продавал свои колбасы, булочник выпекал и продавал хлеб, ювелир выставлял украшения собственной выделки.

Небольшие типографии, ясное дело, торговали собственной полиграфической продукцией. Возьмем, к примеру, город Белгород. Одна из первых здешних типографий принадлежала некому Минесу Моисеевичу Гордону. Именно в его цехах печаталась газета «Курские епархиальные ведомости», именно он публиковал в других изданиях свою роскошную рекламу: «В моей типографии, находящейся в Белгороде, принимаются всякого рода заказы, как-то: повестки для мировых учреждений, мировых съездов, формы и платежные книжки для волостных правлений, афиши, объявления, бланки, счета, конторские книги, этикетки, всякого рода экономические формы, бланки для отношения и пр. Заказы исполняются в возможно скорое время по самым умеренным ценам».

Книгоизданием Гордон не занимался. А зачем? Ведь бланки, формы и повестки ему давали неплохой доход.

В 1892 году дело Гордона купил Александр Александрович Вейнбаум. Поменял адрес и существенно расширился. Краевед А. Фирсов сообщал в очерке «Белгород и его святыни»: «Особенно хорош книжный, писчебумажный, игрушечный и музыкальный магазин А. А. Вейнбаума, помещающийся на главной улице под гостиницею, принадлежащей тому же хозяину. Последняя, носящая название «Номера для приезжающих», имеет одиннадцать очень высоких, замечательно чистых, прилично меблированных, с отличными кроватями, номеров, с ценою от 50 коп. до 2 руб. в сутки; имеется здесь и прекрасная ванна, и телефон. В гостинице можно получать от 1 ¹/ ₂до 3 ¹/ ₂ч. дня обед из двух блюд за 60 коп., а из трех — за 75 коп. Есть в городе несколько и других «номеров для приезжающих», но они хуже описанных».