Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода
Шрифт:
Хорошо, что Эрик не забыл выслать фотографии. Но как же все-таки он меня вычислил?
Он был весьма порядочным человеком, связанным с западными спецслужбами.
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ ПОЛИГОН
За границей не проживал, а был в ДЗК
Пора в путь-дорогу!
Малькольм: Утешьте всех: мы выступаем.
Десять тысяч войска нам Англией даны.
Проработав целых четыре года в Центре, я наконец дождался решения руководства на замену О. Гордиевского. Мой подопечный пробыл в командировке почти пять лет и, судя по всему, не возражал бы продлить ее срок еще на столько же, если бы на этот
В своей книге «Следующая остановка — расстрел» Олег Антонович утверждает, что его замена, то бишь ваш покорный слуга, буквально копытами бил от нетерпения, снедаемый желанием поскорее вкусить блага капиталистической демократии и припасть к живительным родникам западной цивилизации. Истина как раз заключается в том, что будущий предатель всеми фибрами души не хотел возвращаться домой и нажимал на все педали, чтобы продлить срок пребывания в любимой им Дании. Читатель подумал, что Гордиевский не успел завербовать очередного агента, и теперь ему мешают довести дело до конца? Не тут-то было! Ему нужно было задержаться в Копенгагене, чтобы купить кое-какую мебелишку! Уже тогда будущий «идейный борец» за демократию и справедливость обращал на себя внимание повышенным интересом к вещам.
Весь 1969 год я уже целенаправленно готовился к отъезду в Данию, проходил медицинскую комиссию, выездную комиссию ЦК КПСС, собирал информацию о стране, стажировался в различных подразделениях Службы и МИДа, хлопотал о документах и билетах, бронировал свою квартиру, чтобы избежать ее отчуждения в пользу Моссовета, дорабатывал легенду, начал переписку с резидентурой о приобретении автомашины и аренде подходящей (то бишь, дешевой) квартиры в Копенгагене, готовил к командировке жену, ребенка. При всем этом ПэГэ не освобождал меня от текущих оперативных обязанностей куратора скандинавских стран.
Ни я, ни мои родственники за границей не проживали, не проживают, кроме нахождения меня в загранкомандировке.
Вся процедура оформления в ДЗК в среднем занимала по времени целый год. У некоторых молодых разведчиков она растягивалась и на полтора, а то и два года.
В нашем европейском направлении работал сотрудник, который несколько лет ждал своей очереди на поездку в Париж. Наконец ПэГэ дал долгожданный сигнал на прохождение медкомиссии, и механизм подготовки в командировку был запущен. Пройдя все формальности и «муки ада», отдел кадров приготовился было подавать документы на получение французской визы, как вдруг МИД затеял с ПГУ тяжбу из-за какой-то должности в посольстве, и наш товарищ терпеливо ждал, когда же наконец этот вопрос «утрясут» на самом верху. Прошло несколько месяцев, и подали визовое ходатайство. Но и здесь его поджидала неудача, потому что из-за технической ошибки, допущенной машинисткой Консульского управления МИД, это ходатайство дважды пришлось переделывать. Когда наконец и это препятствие было успешно преодолено и французская виза была получена, у оперработника заболела дочка, в связи с чем он попросил отложить свой выезд до ее выздоровления. Когда дочь выздоровела, кончился срок визы, и пришлось получать ее заново, но тут слег в постель уже он сам, да так, что больше уже не поднялся. Спустя полтора года после прохождения медицинской комиссии, признавшей его здоровым, его поразила тяжелая форма рака. Лежа на смертном одре, он до конца верил в свою поездку и извиняющимся тоном попросил посетившее его начальство «подождать немного, пока он оклемается». Он умер через несколько дней в возрасте 35 или 36 лет.
Думаю, того времени, в течение которого оперработник готовится в командировку, с лихвой хватило бы на то, чтобы подготовить из него космонавта и дважды забросить на Марс или Венеру. Но таковы были тогда установки, спущенные «сверху». Они, кажется, специально придумывались для того, чтобы доставить нам больше хлопот. До сих пор не понятно, какого рожна нужно было проверять нас перед каждой командировкой, как будто мы пришли с улицы, а не прошли массу всяких спецпроверок при поступлении на работу? И помогла ли эта утомительная процедура изобличить хоть одного предателя?
Но даже если ты на пути к государственной границе преодолел все объективно выставленные препоны, то не надо забывать еще и о так называемых субъективных трудностях, которые вносят в процесс оформления не меньшую нервозность. Это — сам противник. Он ведь тоже заранее готовится к твоему приезду в Данию, и если контрразведка располагает сведениями о том, что Гордиевский «подкачал» и по всем внешним признакам поведения не может быть отнесен к безобидной категории «чистых» дипломатов, то она может отказать мне во въездной визе, и тогда год напряженной подготовки пойдет «коту под хвост».
В общем, надо обладать железной выдержкой и колоссальным терпением, для того чтобы вынести все эти испытания и успешно проплыть между Сциллой собственных бюрократических препонов и Харибдой вражеских козней, прежде чем приступить к основной твоей работе.
Нужно было поднять владение собой до уровня самовнушения.
При оформлении в ДЗК разыгрываются своеобразные игры с супругой разведчика. Правда, они начинаются еще на этапе его учебы в спецшколе и продолжаются во время работы в Центре, но особую интенсивность приобретают перед отправлением семьи в загранкомандировку. На всех этих этапах непосредственный начальник должен непременно познакомиться с женой подчиненного и поддерживать с ней постоянный контакт, чтобы быть в курсе того, что происходит в семье оперработника. Время от времени он напрашивается к своему подчиненному в гости, чтобы воочию убедиться, чем дышит его супруга, какие у нее отношения с мужем, что она из себя представляет как личность и чего от нее можно ожидать в условиях загранкомандировки. [13]
13
В Цру придерживаются, между прочим, того мнения, что хорошая жена не может претендовать на лавры за успехи мужа, но плохая жена может просто погубить его. И это — правда.
При оформлении мужа в командировку жену вызывают к нескольким вышестоящим начальникам и согласно иерархической «лестнице» проводят с ней душеспасительные беседы. В ходе таких встреч им вряд ли удается узнать что-либо интересное, но общее впечатление о человеке тем не менее создается. Главное при этом — и все это понимали — соблюсти формальность и закрыть один из пунктов плана подготовки сотрудника в ДЗК.
До сих пор ветераны СВР помнят один анекдотический случай. Довольно часто мужу приходится выезжать в командировку одному без жены и детей, чтобы самому на месте подобрать себе подходящее жилье. Так случилось и с неким молодым оперработником, вынужденным спешно занять открывшуюся нишу в одной европейской столице. Жене было объявлено, что как только супруг найдет квартиру, она немедленно воспоследует за ним к месту командировки. Проходит определенное время, супруга начинает тосковать по своей дражайшей половине, но тот пишет ей, что квартирный вопрос в этой проклятой европейской столице решается очень и очень туго: триклятые капиталисты понастроили дорогие дома, и бедному советскому дипломату никак не «влезть» в установленные посольством финансовые рамки. Дело затягивается. С момента отъезда оперработника проходит год, а его половина все еще сидит в Москве на чемоданах и ждет не дождется момента, когда можно будет взять в руки эти чемоданы. Наконец терпение ее лопается, и она обращается к руководству службы.
— Как? Вы здесь? А почему мы ничего об этом не знаем? — удивляется руководство. — Вы что — приехали в отпуск?
— Какой отпуск! — возмущается бедная женщина. — Я еще вообще никуда не выезжала!
— Как не выезжала? — возмущается в свою очередь начальник и… прикусывает язык. Его вдруг осеняет одна мысль, но он боится высказать ее даме. В Службе ведь известно, что оперработник уже давно воссоединился с семьей. Так кто же обеспечивает ему там тылы, если законная супруга утверждает, что звонит из своей московской квартиры?
Начинается короткое служебное расследование, в ходе которого выясняется, что тылы все это время обеспечивала любовница оперработника! Он привез ее в ДЗК с паспортом и визой своей жены и успешно проработал около года, собираясь выехать со своей новой пассией в отпуск.
Встречи руководства с женами сотрудников проводятся формально, без создания соответствующих условий для интимного контакта.
И вот наконец «отходная»!
Без «отходной», как свадьба без гармошки, не проходят ни одни проводы в заграничную поездку — независимо от того, идет речь о долгосрочной или краткосрочной командировке. Это — святое, религиозный обряд, заменяющий напутствие священника, благословляющего воинов перед походом. («Приходные» — по возвращении из оных — устраивались с такой же регулярностью и непреклонностью, как и очередное повышение в звании или должности.)