Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода
Шрифт:
У меня существует подозрение, что первым английским разведчиком, который работал с Гордиевским, был именно Роберт Браунинг.
Не уступали англичанам в наглости и сотрудники местной резидентуры ЦРУ. Американцы действовали более нахраписто и без особых затей. Они чувствовали себя в Дании как дома и не утруждали себя хитроумными комбинациями в попытках установить контакты с советскими гражданами.
Как это ни странно, но такова американская действительность.
Попытаюсь продемонстрировать это на
В поисках оперативных связей мы с моим коллегой В. Ф. наткнулись на одну смешанную датско-англо-американскую компанию молодых ребят, которые поочередно собирались у себя дома и играли в покер.
— Боря, давай подружимся с ними и тоже попробуем поиграть с ними в карты, — предложил В.
— Так мы и играть-то не умеем, — возразил я.
— Ничего, научимся. Да покер — это лишь предлог, главное…
— А даст ли «добро» «резак»?
— Попробуем уговорить. Все-таки это выход на англичан и американцев.
Как ни странно, резидент довольно быстро сдался на наши уговоры, и в ближайшую пятницу мы отправились в гости к датчанину Поулю, у которого намечалось очередное заседание импровизированного покерного клуба. Играть нам разрешили исключительно «по маленькой», не выходя за рамки тех оперативных средств, которые отпускаются на организацию встречи с первичными связями.
Заседание интернационального клуба начиналось довольно поздно — часов в десять вечера. Перед игрой его участники подкреплялись «чем бог послал» за счет хозяина дома, а потом уж садились за карты. Двое начинающих «покеристов»-русских, благодушный улыбчивый датчанин, азартный англичанин и бесшабашный американец представляли собой весьма любопытное зрелище. «Посиделки», как и полагается, длились до рассвета, а когда начинал ходить городской транспорт, гости разъезжались по домам.
Как новичкам, нам с В., естественно, прилично везло, и мы были даже в небольшом выигрыше, что дало повод подозрительному англичанину обвинить нас в заговоре. При этом наш контакт с членами клуба постепенно креп, углублялся и приобретал доверительный характер. Мы с В. уже прикидывали, кого из них кому «взять на себя» и кем заняться, так сказать, в индивидуальном порядке, как только клуб прекратит свое существование. В том, что клубу была отпущена короткая жизнь, мы были уверены: если он сам не распадется, то приложим к этому руки мы.
Все шло по плану, пока очередь на проведение «заседания» клуба не подошла к американцу. Он снимал небольшой коттедж на окраине Копенгагена, и после плотного ужина мы с хозяином дома вышли покурить на веранду.
Луна горела в полнакала, ветерок взбрыкивал теленком.
— Борис, — обратился он ко мне, загадочно улыбаясь и делая ударение на первом слоге, — ты ведь работаешь в КГБ?
— Манфред, — ответил я ему в тон, — откуда у тебя такие сведения?
— Сведения самые достоверные, можешь не сомневаться.
— Это все похоже на бред сумасшедшего.
— А вот Билл, — и тут Манфред назвал фамилию известного нам сотрудника американского посольства, установленного разведчика, — утверждает, что ты шпион и он поручил
Интересное дело! Некто «закладывает» мне американского разведчика и одновременно расшифровывает и себя как его агента!
Этот Билл недавно был переведен в Копенгаген из Бангкока и сразу начал искать контакты среди советских дипломатов. Он сделал несколько прямолинейных и неуклюжих попыток «законтачить» со мной, но я быстро распознал его «професьон де фуа» и дал ему от ворот поворот. Теперь Билл, изгнанный в дверь, ломился ко мне в дом через окно. Похоже, что Манфред действовал согласно заранее намеченной и одобренной резидентурой ЦРУ линии.
— А я предлагаю, чтобы ты сообщал мне, что тебе говорит при встречах Билл и какие он тебе дает поручения.
Оправдываться перед агентом ЦРУ или посылать его к черту было бы глупо. А вдруг Манфред сообщил все это с самыми добрыми пожеланиями? Нет, лучшее средство обороны — это наступление.
— Ха-ха-ха! Это ты здорово придумал! — С какими бы намерениями не выступал Манфред, мой ответ ему понравился. — Но с Биллом шутить опасно.
— А ты думаешь, с нами это можно делать запросто?
Улыбка исчезла с губ американского агента, и он задумался.
Улыбка, похожая на приоткрытый кошелек
— Ладно, давай не будем сейчас ломать голову, — примирительно сказал я, — лучше поговорить об этом в другое время и в другом месте. Как насчет завтра где-нибудь в баре?
— Гм-м… Давай послезавтра.
Понятно. Ему нужно время связаться с Биллом и Успеть согласовать дальнейшую линию поведения.
— Хорошо. Послезавтра.
Мой рассказ об эпизоде с Манфредом вызвал у нашего заместителяпо контрразведке большое оживление. Он немедля согласовал план действий с Центром, и скоро я был облечен полномочиями осуществлять оперативную игру с резидентурой ЦРУ. Расчет строился на том, что Манфред по заданию своего босса в посольстве волей-неволей будет вынужден сообщать мне некоторые полезные сведения о работе американской резидентуры, и в конечном итоге нам удастся «перетянуть» его на свою сторону, то есть из агента-двойника сделать нашего человека.
Поистине наполеоновский замысел! Теперь-то я понимаю бессмысленность всей нашей затеи, но тогда, в разгар холодной войны, подбросить лишнюю чурку в костер, чтобы продлить процесс горения, было святым делом.
Естественно, я «сгорел». Манфред аккуратно выходил на встречи, я вытягивал из него кое-какие сведения, он пытался — правда, неумело и робко, как бы стесняясь — «обрабатывать» меня, мы оба отчитывались о проведенных беседах перед своим руководством, в столицы СССР и США шли соответствующие реляции… Все это производило впечатление полезной работы, а на самом деле похоже было на еврейскую мельницу: мельница стоит, а еврей бегает вокруг. Единственным полезным «завоеванием» для меня было то, что датчане прекратили за мной слежку. Им незачем было тратить силы и средства на объекта, который встречался с агентом ЦРУ. Но расшифровался я в ходе этой игры полностью.