Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода
Шрифт:
И вообще эти стены могли бы рассказать очень много интересного и полезного. Но они не умеют разговаривать, и нужно обладать достаточно богатым воображением, нужно знать немного историю, чтобы понять их язык.
Пребывание консульского отдела на Виллагатан закончилось довольно драматически. Хозяин дома, уставший, вероятно, надеяться, что русские когда-нибудь отремонтируют арендуемое помещение до того, как оно обрушится на головы арендаторов, пришел к нам во время консульского приема и предъявил ультиматум: либо ремонт, либо освободить дом.
Посол М. Д. Яковлев выбрал второе. Он не питал сентиментальных чувств к старому очагу сталинской дипломатии и дал нам указание срочно подбирать в городе новое помещение. Мы предложили построить на территории нового посольства небольшой
Уникальным элементом столицы Швеции является наиболее старая его часть — она так и называется Старым городом. Собственно, Стокгольм и начал вырастать из Старого города или «Города между мостами», основанного легендарным ярлом Биргером в 1252 году. Город, словно замок, запирающий вход с моря в глубоко вдающееся в сушу озеро Мэларен, априори занимал важное стратегическое оборонное и торговое положение, а потому был обречен на бурное развитие и превращение в настоящий центр шведской нации.
До возникновения Стокгольма шведской столицей на протяжении полутора веков была Сигтуна (слово «туна», которое очень часто встречается в названиях шведских населенных пунктов, означает то же самое, что и английское «town» или русское «тын»), что на русский язык переводится как Город Сигов. Но в 11&7 году на город напали эстонские язычники, которые безжалостно разграбили его, сожгли и разрушили до основания. Согласно легенде, оставшиеся без столицы шведы пустили по воде бревно и понаблюдали, где оно приткнется к берегу. Бревно — по-шведски «сток» — ткнулось концом в островок на Мэларен у самого выхода в море — по-шведски «хольм», и ярл Биргер дал указание закладывать тут город Стокгольм.
А в «благодарность» за то, что эстонцы «подарили» Швеции Стокгольм, шведы традиционно испытывают к ним особое уважение и даже любовь, считая их своими меньшими братьями.
Интересно, что, уходя из уничтоженной Сигтуны, эсты прихватили с собой литые из металла ворота храма, но по дороге на них напали новгородцы, отбили ворота и привезли их домой. Теперь они, подновленные новгородскими кузнецами и литейщиками, стали собственностью Господина Великого Новгорода и до сих пор украшают Софийский собор. Шведы, однако, не имеют никаких прав на реституцию, потому что в Сигтуну ворота попали в свое время из… Магдебурга, откуда их привезли воинственные викинги. Ну как тут не воскликнуть: «Вор у вора украл!» Да-а-а, хороши были наши предки-ушкуйники, да и у шведов и эстонцев они были не хуже!
Вообще-то шведы в отличие от датчан не любят скученности, и шведская столица раскинулась намного просторней, чем Копенгаген. Стокгольм развивался почти всегда преимущественно вширь, а не вверх. Узкие средневековые улочки сохранились лишь в Старом городе, по некоторым из них не то что не проехать на машине, но и с трудом можно разминуться с идущим навстречу пешеходом. Жить в Старом городе тем не менее считается очень престижно, хотя и весьма дорого. Здесь поселились представители шведской богемы, зажиточных слоев буржуазии и антиквариата. Улоф Пальме вышел в свою последнюю прогулку из своей квартиры в Старом городе. В Старом же городе, рядом с государственным банком и (старым) зданием риксдага, уже чувствуя за своими плечами дыхание контрразведки, в мае 1963 года был арестован смятенный Стиг Веннерстрем, полковник ВВС Швеции, идеалист по убеждениям, блестящий аристократ и дальний родственник короля іустава VI Адольфа. Аресту предшествовало длительное сотрудничество с военной разведкой Советского Союза.
Древние камни Старого города должны помнить не одну историческую драму… Одна из них, связанная
Кальмарская уния не являлась идеальной формой сосуществования скандинавов, и в Швеции постоянно тлели искры недовольства засилием датчан в этом союзе. Страна формально управлялась шведскими наместниками, но все важные указания шли из Копенгагена. Так было до тех пор, пока в 1512 году не умер наместник Сванте Стюре. На его место был избран сконский дворянин Эрик Тролле, но не тут-то было: сын покойного Стен Стюре, более известный под именем Молодой Стюре, стал оспаривать право управлять Швецией от имени народа, и начался шведский вариант смуты.
В события вмешался датский король Кристьян И. Он со второй или третьей попытки — естественно, с помощью войска — «замирил» шведов, и в воскресенье 4 ноября 1520 года, во избежание всяких недоразумений на будущее, решил сам стать шведским монархом. Коронационные торжества продолжались три дня, а в парадных залах Стокгольмского дворца, как пишет хроникер, толпились «лучшие люди и их слуги» — мужчины и женщины, епископы и простые священники, бургомистры городов и члены городских советов, купцы и военные, — одним словом, цвет шведского общества. Король не был скрягой, угощал всех на славу, поэтому столы ломились от всякой снеди, ^вино лилось не переставая. Если кому-то становилось плохо, тот уходил домой отдохнуть, чтобы потом снова вернуться и продолжить праздник живота.
В среду, 7 ноября, в час дня, когда «веселье достигло своего апогея», к изумлению гостей закрылись ворота замка. Все почему-то сразу протрезвели. Потом вытащили трон, на него воссел Кристьян II и задним числом начал импровизированное разбирательство с целью найти виновника предыдущей многолетней смуты, отголоски которой еще давали о себе знать. Молодой Стюре умер от ран в битве при Осундене, но в провинции Даларна скрывался ярый противник Дании Густав Васа, сбежавший незадолго до этого из датского плена.
Перед датским королем выступил уппсальский каноник Йон и начал зачитывать обвинительный акт епископа Густава Тролле. Тролле, родственник упомянутого выше Эрика Тролле, обвинял Молодого Стюре и его сообщников в неправде и всяких обидах. Восемнадцать из обвиненных епископом лиц находились тут же в зале — Кристьян успел их амнистировать. Допрос свидетелей длился до вечера, а к вечеру в зал вошли солдаты короля и увели всех задержанных гостей в башню.
А на рассвете начался заключительный акт правосудия. Король снова созвал епископов и прелатов в большой зал, чтобы выслушать их мнение об обвинениях, выдвинутых Густавом Тролле. Для верности пригласили и самого епископа. В результате восемь из приглашенных высказались в пользу этого обвинения. В полдень церковников по два-три человека стали без всяких объяснений выводить из зала, в то время как личный каноник короля епископ Енс Бельденак утешал оставшихся обещаниями своего господина не тронуть и волоса с головы церкви.
Итак, епископы стали первой жертвой датского меча. За ними последовали остальные, запертые в башне. Всем отрубали головы. Казнь проходила на Большой площади перед ратушей — на месте казни позднее воздвигли Биржу. К месту казни волокли людей из города, их арестовывали на дому. Всего Кристьян II загубил 82 души. Кровь текла ручьями, а трупы казненных не убирали до субботы.
Некоторые историки склонны во всем считать виноватым епископа Тролле, пытавшегося защитить свое имущество и жизнь от посягательств Молодого Стюре. Другие винят во всем датского короля, который воспользовался жалобой Тролле для сведения счетов с партией Молодого Стюре. Король вошел в шведскую историю под именем Кристьяна Кровавого. [55]
55
Интересно, какого тогда имени удостоился бы наш царь Иван Грозный, загубивший раз в пятьсот (а то и тысячу) людей больше?