Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода
Шрифт:
Устав допрашивать Гущина, эксперты переключились на капитан-лейтенанта Василия Беседина, замполита Гущина. Хотя он тоже имел военно-морскую подготовку, но уклон в ней был сделан все-таки несколько другой. Он, естественно, слабо разбирался в навигационных проблемах и при первых же каверзных вопросах стал «плавать». Со стороны шведов немедленно посыпались едкие замечания, на лицах появились откровенные усмешки. Беседин покраснел, запнулся и обернулся в нашу сторону, ища поддержки. Возникла небольшая пауза, и тогда раздался голос Просвирнина:
— Не смотрите в нашу сторону. Отвечайте, как умеете.
Беседин почувствовал
Вообще, если оценивать результаты семичасового опроса в целом, то можно было уверенно сказать, что «встреча закончилась вничью». Думаю, что и шведы оценили свои успехи аналогично скромно, иначе они вряд ли бы пошли на нарушение достигнутого накануне соглашения и сразу после опроса Гущина на «Вэстервике» отправились на лодку, чтобы попытаться обнаружить там хоть какую-то «компру» против советских моряков.
Об этой силовой акции мы узнали поздно вечером и доложили о ней в посольство, но сделать уже ничего было нельзя. Шведы находились на своей территории и были хозяевами положения. Впрочем, на борту лодки им удалось только осмотреть вышедшие из строя навигационные приборы и ознакомиться с записями в вахтенном журнале, подтверждающими версию о несчастном случае. К торпедным отсекам их вообще не подпустили, то есть доказательства присутствия на борту ядерного оружия таким образом, просто «повисли в воздухе». Как выразился один из шведских контрразведчиков, принимавших участие в досмотре лодки, на борту У-137 «была наведена клиническая чистота».
Когда мы поздним вечером вернулись в «Астон», то буквально валились с ног. Посмотрев отчеты о прошедшем дне по телевидению, мы с чувством исполненного долга легли спать. Но не тут-то было. На следующее утро Перси как ни в чем не бывало сообщил, чтобы мы приготовились к повторному выходу в море, поскольку шведское командование не удовлетворено результатами опроса капитана и осмотра лодки. Только вместо замполита сопровождать Гущина на сей раз должен был штурман У-137. Мы ответили, что, во-первых, у нас нет полномочий на повторное участие в опросе, а во-вторых, таковой достигнутыми в Москве и Стокгольме договоренностями предусмотрен не был. Офицер связи возразил, что такая договоренность была. Тогда мы попросили время на то, чтобы проконсультироваться с посольством.
— К сожалению, нам некогда ждать. Через 10 минут «Вэстервик» отойдет от причала судоверфи, и опрос советских офицеров будет осуществлен без вашего участия, — холодно ответил Бъерлинг. (Всякий раз, когда он приходил к нам с поручением от своего начальства, то неизменно ссылался на дефицит времени.)
Посовещавшись, мы с Юрой пришли к выводу, что нам лучше будет поехать, чем оставлять наших моряков на «растерзание» разгневанным шведам. В посольство попытаемся доложиться с борта «Вэстервика».
Опять садимся в тот же «фольксваген», опять толпы журналистов, знакомые ворота судоверфи, причал, силуэт сторожевика… Все происходит по вчерашнему сценарию,
Продержав нас на сторожевике около двух часов и так и не дождавшись Гущина, командование базы решает все-таки допустить нас к телефону. Сразу выясняем, что согласия на повторный опрос советская сторона шведам не давала. Заявляем решительный протест Л. Боргу, организатору нашего «увеселительного» путешествия и требуем доставить нас обратно на берег.
На этом наши морские прогулки закончились.
…Первый раунд большой игры завершен. Теперь предстояло решать вопрос о вызволении лодки из плена. Советский посол М. Яковлев посещает министрa иностранных дел У. Улльстена и передает требование советского правительства освободить лодку. В Москве заместитель министра иностранных дел И. Земсков вызывает «на ковер» шведского посла и выражает резкий протест по поводу волокиты со шведской стороны, связанной с освобождением лодки.
Шведы осуществляют тактику проволочек, надеясь на то, что им в последний момент удастся добиться перелома в противостоянии с экипажем У-137. В военных и журналистских кругах продолжают муссироваться слухи о ядерном оружии на борту лодки. Стало также известно, что на У-137 находится «крупная шишка» в лице капитана 1-го ранга Аврукевича. Это он первым заговорил с К. Андерссоном на немецком языке. Аврукевич держится в тени, но шведы подозревают, что его присутствие на лодке не напрасно. А. Гущин утверждает, что Аврукевич — капитан-наставник, который сопровождал его как молодого командира в учебном походе. Такая практика широко распространена в советских ВМС, но шведы не хотят верить в такое слишком простое объяснение.
Тягомотина продолжается. Контакты с военными в Карлскруне становятся редкими и малопродуктивными. По согласованию с посольством на восьмой день противостояния, в среду 4 ноября, я вылетел в Стокгольм, оставив Ю. Просвирнина одного наблюдать за дальнейшим развитием событий в Карлскруне. В этот день в посольстве по случаю ноябрьских праздников был организован прием. Официальная Швеция его практически игнорировала.
5 ноября шведское правительство приняло принципиальное политическое решение отпустить лодку восвояси и передать ее под расписку советскому адмиралу, который уже несколько дней с крупным отрядом советских кораблей дрейфует у южного побережья Швеции. Шведы проверяют мореходные качества лодки, снабжают ее всем необходимым, в том числе дизельным топливом, водой, продуктами питания.
6 ноября в 8.15 катер «Ахилл» начинает буксировать У-137 из Гусиного пролива в открытое море. В 8.40 она пересекает границу территориальных вод Швеции, и ее освобождают от буксира. Лодка запускает двигатель и своим ходом устремляется к ожидающим ее советским кораблям. Все-таки праздники моряки будут отмечать в родной обстановке!
— А может быть, нам надо было отбуксировать ее до причала в Калининграде? — спрашивает в шутку Карл Андерссон своего помощника.
…5 ноября газета «Правда» под заголовком «О происшествии с советской подводной лодкой» публикует следующее лаконичное сообщение: