Повседневная жизнь викторианской Англии

Диттрич Татьяна Васильевна

Больной, накачанный бренди, в ужасе взирал на разложенные инструменты, вид которых мог повергнуть в страх любого нормального человека (они мало изменились с викторианского времени). Ознакомившись с предстоящей работой, доктор брал в руки прямой острейший операционный нож и, повернувшись к аудитории, говорил: «Засекайте время, джентльмены!» (Девушек среди них не было.) Если ампутировали ногу, то врач делал мгновенный круговой надрез вокруг икры, а затем пилой отъединял кость. Очень важно было, чтобы операция проходила очень быстро. На все требовалось тридцать секунд, но тридцать процентов больных умирало от болевого шока или потери крови. Действия хирурга сопровождались душераздирающими криками несчастных, над которыми производилась операция. Студенты падали в обморок.

К счастью

для всех нас, американский зубной врач Уильям Моргон, экспериментируя с эфиром в 1846 году, заметил, что, приводя с его помощью пациента в бессознательное состояние, тем самым врач облегчал себе работу. Английский доктор Джон Сноу, упоминаемый ранее в связи с холерой, заинтересовавшись этим открытием, убедил королеву Викторию использовать хлороформ при родах в 1853 году, когда на свет появился принц Леопольд, и через четыре года – принцесса Беатриса.

После королевского одобрения анестезия стала поощряться повсеместно, несмотря на то, что дозировка еще не была выверена, и в комнатах, освещавшихся газом, атмосфера, насыщенная эфиром, становилась чрезвычайно пожароопасной. Хлороформ был не горюч и легче в применении, поэтому им стали заменять эфир. Анестезия явилась колоссальным достижением в медицине, позволившим спасти миллиарды человеческих жизней!

Поскольку пациенты находились в бессознательном состоянии, скорость перестала быть основным фактором при операциях и хирург теперь мог работать аккуратнее и осторожнее, не нанося ненужных повреждений тканям. Появилось время на то, чтобы как следует ознакомиться с открывшейся во время операции проблемой, на обдумывание и принятие решения, на аккуратное сшивание кровеносных сосудов. В результате смертность значительно снизилась и выздоровление наступало гораздо быстрее. По той же причине хирурги перестали заниматься только ампутацией, как было ранее, и начали делать операции по вырезанию воспалившегося аппендицита или удалению камней из почек. Это привело к тому, что доктора перестали быть мясниками и старались использовать свои возможности в науке.

Следующее достижение в хирургии – применение антисептика. В 1867 году в руки к шотландскому доктору Джозефу Листеру попал маленький мальчик с открытым переломом руки. Зная, что в рану скорее всего попала инфекция, доктор решил прочистить ее с помощью карболовой кислоты, которую применяли при чистке дренажной системы. К такому неожиданному заключению он пришел не сразу, экспериментируя до этого с животными. Рука мальчика была спасена, и этот опыт вскоре стал широко известен в медицинском мире, где стали применять антисептики для предотвращения попадания инфекции в раны. Доктор Листер был так впечатлен достигнутыми успехами, что даже сконструировал распылитель карболовой кислоты, более известной под названием «фенол», чтобы с его помощью очищать воздух перед операциями. Немного позже Листер понял, что инфекция таится не в воздухе, а находится на коже больного, хирурга и инструментах, которыми производилась операция. После этого открытия инструменты стали делать не с деревянными ручками, как это было ранее, а целиком металлическими для облегчения стерилизации. В 1876 году были впервые использованы медицинские перчатки, и хирурги стали мыть руки перед операциями. Использование всех нововведений XIX века привело к тому, что смертность значительно снизилась. Повсеместно стали открываться медицинские школы, где студенты осваивали последние достижения науки.

А теперь обратимся еще раз к Флоренс Найтингейль, имя которой стало известно всей Англии после Крымской войны, где англичане воевали против России. Она отозвалась на письмо, опубликованное репортером, побывавшим на войне. Он писал, что французские полевые госпитали хорошо организованы, а английские совершенно заброшены. «Разве нет у нас в стране преданных женщин, способных штурмовать наших министров, чтобы они отпустили их выхаживать наших бедных, раненых собратьев». Именно это она и сделала, услышав крик с поля боя в этом газетном материале, и, добившись разрешения высших инстанций, выехала на войну с 38 медсестрами.

Приехав на фронт, она обнаружила в госпитале километровые ряды кроватей, на каждой из которых лежало по нескольку

солдат. Раненые находились на одной койке с обмороженными, тифозными и холерными. Тех, кого не могли разместить, клали на пол, по которому нельзя было пройти, не испачкав ноги мочой, кровью и калом. Ни о какой гигиене не могло быть и речи! Не было никакой санитарии, горячей воды, мыла, полотенец. Подчас не было даже еды. Солдаты умирали ежедневно. Тысячи из них скончались от инфекционных болезней.

Леди Флоренс стала всеми силами бороться за то, чтобы больных не сваливали где попало, чтобы строили временные кровати или настилы, мыли полы, стирали бинты, что, конечно, делалось и ранее, но не с такой тщательностью, как теперь под ее строгим надзором. Присутствие Флоренс Найтингейль и женского медицинского персонала на фронте спасло огромное количество жизней. Мужчины, привыкшие в Британии, что быт организовывался женщинами, нуждались в их помощи и на войне. С их прибытием в госпитале не только появились порядок и санитария, являвшиеся необходимым условием для выздоровления, но и ласка, и сострадание, так нужные солдатам в минуты их слабости. Если женщины не могли более ничем помочь раненым, то хотя бы сидели рядом и, держа их руку, передавали им тепло, участие и сострадание.

Флоренс называли леди с лампой. Она совершала ежевечерние обходы, следя за порядком и надлежащим уходом за больными. Будучи обстоятельной женщиной, она вела ежедневные записи, в которых учитывала все: количество поступавших в госпиталь солдат, умерших и выздоровевших, условия, в которых они содержались, применяемые виды лечения, температуру воздуха и воды и даже расстояние между кроватями. Вернувшись в Англию, она презентовала свои записи королеве в виде цветного веера, где розовым цветом указала количество солдат, умерших от ран, и зеленым тех, кто умер от инфекций. Подобный наглядный доклад лучше всего передал информацию о количестве солдат, которых можно было спасти. На лепестках веера Флоренс привела статистику, которую методично документировала на фронте. Она также написала рапорт, в котором яростно критиковала порядки в армии, при которых забирались на войну здоровые молодые люди, из которых каждый год погибало полторы тысячи только из-за плохого питания, болезней и небрежения.

«Это все равно что просто поставить их к стенке и без всякой вины расстрелять!» – писала она. Страстный тон и факты, которые ранее скрывались от правительства, наконец пробились через все бюрократические препоны. К ее словам стали прислушиваться, и работа госпиталей значительно улучшилась. Порядок, наведенный ею, спас жизнь многим и облегчил женщинам дорогу в медицину. После 1865 года им было разрешено заниматься медициной и получать квалификацию докторов.

В начале XIX века единственным средством лечения зубов почти всегда являлось их удаление. Это не случайно, поскольку бормашина еще не была изобретена, а дантисты не имели профессиональной школы. Плохие зубы в это время были у большинства населения, особенно у бедных классов, которые вырывали их сами, привязывая за нитку к двери. После изобретения дрели, сначала приводимой в движение с помощью ножной педали, положение не изменилось, ибо устрашавший вид этого приспособления отпугивал всех обратившихся к врачу. Дрель долго раскручивалась и не сразу останавливалась. Профессиональное обучение дантистов улучшилось только к 1921 году.

Наличие медицинских школ привело еще к одной проблеме – недостатку тел в анатомичке. Ведь изучить строение человека можно было, только работая с мертвым телом прежде, чем резать живое. Обычно для обучения студентов доставляли трупы преступников, умерших в тюрьмах, на виселицах, или нищих из работных домов. Но даже этого количества было недостаточно. Людей, безусловно, умирало очень много, и доставка трупов для обучения стала очень грязным бизнесом в викторианской Англии. Было много охотников зарабатывать на свежепохороненных покойниках, выкапывавших их из могил и продававших в анатомички. Стоимость зависела от длины, особые цены назначались за короткие трупы, то есть за детей. Население всячески боролось с осквернением могил. Их огораживали решетками, что нетипично для Англии, нанимали сторожей, карауливших захоронения по ночам.