Повседневная жизнь восточного гарема
Шрифт:
И тогда визирь снарядил ее и отвел к царю Шахрияру. А Шахразада подучила свою младшую сестру и сказала ей: «Когда я приду к царю, я пошлю за тобой, а ты, когда придешь и увидишь, что царь удовлетворил свою нужду во мне, скажи: „О сестрица, поговори с нами и расскажи нам что-нибудь, чтобы сократить бессонную ночь“, — и я расскажу тебе что-то, в чем будет, с соизволения Аллаха, наше освобождение».
И вот визирь, отец Шахразады, привел ее к царю, и царь, увидев его, обрадовался и спросил: «Доставил ли ты то, что мне нужно?»
И визирь сказал: «Да!»
И Шахрияр захотел взять Шахразаду, но она заплакала; и тогда он спросил ее: «Что с тобой?»
Шахразада сказала: «О царь, у меня есть маленькая сестра, и я хочу с ней проститься».
И
«С любовью и охотой, если разрешит мне достойнейший царь», — ответила Шахразада.
И, услышав эти слова, царь, мучившийся бессонницей, обрадовался, что послушает рассказ, и позволил.
Рассказ о шести невольницах
Рассказывают также, что повелитель правоверных аль-Мамун в один из дней был у себя во дворце, и призвал он всех особ своего государства и вельмож царства, и призвал к себе также стихотворцев и сотрапезников. И был среди его сотрапезников один сотрапезник по имени Мухаммед-аль-Басри. И аль-Мамун обратился к нему и сказал: «О Мухаммед, я хочу, чтобы ты рассказал мне что-нибудь, чего я никогда не слышал». — «О повелитель правоверных, хочешь ли ты, чтобы я передал тебе рассказ, который я слышал ушами, или рассказал тебе о том, что я видел глазами?» — спросил Мухаммед, и аль-Мамун ответил: «Расскажи мне, о Мухаммед, о том, что более всего удивительно».
«Знай, о повелитель правоверных, — сказал тогда Мухаммед, — что был в минувшие дни человек из тех, что живут в благоденствии, и родина его была в Йемене, но потом он уехал из Йемена в наш город Багдад, и ему показалось хорошо жить в нем, и он перевез в Багдад своих родных и свое имущество и семью. А у него были шесть невольниц, подобных лунам: первая — белая, вторая — коричневая, третья — упитанная, четвертая — худощавая, пятая — желтая и шестая — черная, и все они были красивы лицом и совершенны по образованию, и знали искусство пения и игры на музыкальных инструментах. И случилось, что он призвал этих невольниц в какой-то день к себе и потребовал кушанье и вино, и они стали есть, и пить, и наслаждались, и радовались, и господин их наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак белой невольнице и сказал: „О лик новой луны, дай нам услышать сладостные слова“.
И она взяла лютню и настроила ее и стала повторять на ней напевы, пока помещение не заплясало, а потом она завела напев и произнесла такие стихи:
Мой любимый стоит всегда пред глазами,Его имя начертано в моем сердце.Его вспомню, так все во мне — одно сердце,Его вижу, так все во мне — одно око.Мне сказали хулители: „Позабудешь!“Я сказала: „Чему не быть, как же будет?“Я сказала: „Уйди, хулитель, оставь нас,Не старайся уменьшить то, что не мало“.И их господин пришел в восторг и выпил свой кубок и дал выпить невольницам, а потом он наполнил чашу и, взяв ее в руку, сделал знак коричневой невольнице и сказал: „О свет факела, чье дыхание благовонно, — дай нам послушать твой прекрасный голос, внимающий которому впадает в соблазн!“ И она взяла лютню и повторяла напевы, пока все в помещении не возликовало, и похитила сердца взглядами и произнесла такие стихи:
Поклянусь тобою, других любить не будуДо смерти я, и любовь к тебе не предам я.О полный месяц, прелестью закрывшийся,ВсеИ их господин пришел в восторг, и он выпил свою чашу и напоил невольниц, а потом он наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак упитанной невольнице и велел ей петь, перебирая напевы. И невольница взяла лютню и заиграла на голос, прогоняющий печали, и произнесла такие стихи:
Коль впрямь ты простил меня, о тот, к кому я стремлюсь,Мне дела нет до всех тех, кто сердится.И если появится прекрасный твой лик, мне нетЗаботы о всех царях земли, если скроются.Хочу я из благ мирских одной лишь любви твоей,О тот, к кому прелесть вся, как к предку, возводится!И их господин пришел в восторг, и взял чашу и напоил невольниц, а потом он наполнил чашу и, взяв ее в руку, сделал знак худощавой невольнице и сказал: „О гурия садов, дай нам послушать твои прекрасные слова!“ И она взяла лютню и настроила ее, и перебрала напевы, и произнесла такие стихи:
Клянусь, на пути Аллаха то, что ты сделал мне,Расставшись со мной, когда терпеть без тебя невмочь.Клянусь, нас судья в любви рассудит, и он воздастМне должное за тебя, творя справедливый суд.И их господин пришел в восторг, и выпил кубок и напоил невольниц, а потом он наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак желтой невольнице и сказал: „О солнце дня, дай нам послушать твои нежные стихи!“
И она взяла лютню и ударила по ней наилучшим образом и произнесла такие стихи:
Мой любимый, когда ему я являюсь,Обнажает меч острый глаз предо мною.Пусть хоть частью возьмет Аллах с него долг мне,Раз жесток он, а дух ведь мой в его власти.Всякий раз, как скажу душе: „Его брось ты!“Все стремится душа моя лишь к нему же.Лишь его средь других людей я желаю,Но питает судьбы рука ко мне зависть.И их господин пришел в восторг, и выпил и напоил невольниц, а затем он наполнил чашу и, взяв ее в руку, сделал знак черной невольнице и сказал: „О чернота глаза, дай нам услышать хоть два слова“. И она взяла лютню и настроила ее, и натянула струны и прошлась по ним на много ладов, а затем вернулась, к первому ладу и, затянув напев, произнесла:
О глаз, прошу, будь щедр, подари мне слезы,В любви моей утратила жизнь совсем я.Со страстью всякой я борюсь к любимым,Но я влюблена, и радуется завистник.Хулитель не дает мне роз ланиты,Когда душа моя стремится к розам.Здесь чаши ходят вкруг с вином пьянящим,И радость здесь, при музыке и лютне.Пришел ко мне любимый, увлеклась я,И звезды счастья ярко нам сияли.Но без вины задумал он расстаться,А есть ли горше что-нибудь разлуки?Его ланиты — сорванные розы;Клянусь Аллахом, розы щек прекрасны!Когда б закон позволил ниц нам падатьНе пред Аллахом, пала бы ниц пред ним я.