Повязанные кровью
Шрифт:
Перед тем как сесть с прапорщикам в машину, Денис спросил участкового, как это он проявил такую сноровку, что застукал его через несколько часов, как объявился дома. Тот хитро прищурился, но не смог удержаться от самопохвальбы.
– Служба у меня такая бдительная. Агентов имею.
– и кивнул при этом головой куда-то вверх и вбок, отчего Денис без затруднений смекнул, что настучала на него соседка, которую он помнил с детских лет.
Через двое суток пассажирский поезд повез Дениса в компании таких же парней за Урал, в артиллерийский, как оказалось, полк.
Еще почти два года - кошке под
А всего получалось, что улетели, словно их и не было, четыре года молодости. Вернувшись в Москву, он оказался точно в том же положение, что и уехал из неё - ни специальности, ни места в жизни, ни планов.
Родная столица поразила его, едва он вышел из под крыши Курского вокзала. Это был другой город - и не в непривычной рекламе дело, ни в коммерческих ларьках и пестрых витринах с обилием неведомого ему товаров. Изменился сам дух города, ритм его жизни. Иномарки на дорогах оказались обыденным явлением, транспортные пробки - тоже. Центр - перерыт и чуть ни в каждом переулке вынырнули золотые маковки неприметных доселе церквей Денис даже не подозревал ранее об их существовании.
Город изменился и внешне и по внутреннему содержанию. И Денис напугался, что места в нем для него не найдется.
Отец постарел, одряхлел до того, что на него больно было смотреть левый глаз вовсе уже не открывался, весь он скособочился в левую сторону, а глумливая гримаса так и не соскальзывала с лица и Денису пришлось привыкать к ней несколько дней.
Ритуал встречи был короток - сходили в Сандуны, выпили дома по рюмке коньяка и старик тут же принялся рассказывать, что пишет мемуары, потому что он сам, Владлен Тимофеевич Черешков, ничуть не хуже тех генералов и прочих политических деятелей, которые нынче "засоряют мозги народа беспардонным враньем, искажая историю", а что он Черешков Владлен Тимофеевич напишет о прожитом времени истинную правду, ту которую мог видеть на фронте (декабрь 1944 - май 1945), на службе в охране Кремля (46 54) и на других своих службах, которые проходили при мелких занимаемых должностях, но тем не менее - позволяли видеть то, что происходит в эшелонах власти.
– Я свидетель и отражатель времени.
– талдычил отец.
– И не имею права уйти из жизни не оставив своего мнения о прожитых днях.
Денис не понимал величия цели, поставленной отцом и, выпив приличную порцию коньяка, спросил с солдатской прямотой.
– Ты что, батя, в КГБ что ли служил? Стукачом?
– Не смей говорить со мной таким тоном!
– капризно ответил отец и решительно закончил.
– Я работал без награды, только из соображений идеи.
– Твое дело, - ответил Денис, решив сохранить отношения прежними и отцу не возражать, пусть тешит себя мыслью, что перед ним все тот же мальчик, который нуждается в наставлениях. Пусть. Хотя мальчик был уже молодым мужчиной, повидавшим кое-что в жизни, решительным, волевым и жестким.
Друзья, явившиеся по первому телефонному звонку, казалось ни в чем не претерпели изменения. Фарид был все таким же горластым и напористым, а Борька тихим, умным и хитрым, улыбался елейно и церковная халтура с пением на заупокойных службах - облику его соответствовала полностью. Оба какими-то хитроумными способами умудрились обезопасить себя от службы в армии, оба пристроились настолько
Вот и все. Жизнь начиналась если не с нуля, то с начала.
Однако, командир его батареи гаубиц, на прощанье сказал, надо полагать, правильно.
– Период жизни твоего воспитания, Денис, твоего рабского подчинения всем и каждому - кончился. Теперь, старина, живи своей головой. В целом она у тебя варит неплохо.
глава 3
Его выдернул из легкой дремоты настойчивый звонок в двери. На миг показалось, что он ещё в казарме, дежурит по батарее, но тут же сообразил, что уже дома, он соскочил с дивана и пошел в прихожую.
Фарид и Борька, от которого сильно пахло ладаном и свечами церкви, шумно ввалились в квартиру.
– Спит твой старик или можно орать?
– осведомился Фарид.
– Ори. Все одно тебя не укротишь.
Борис поставил на стол большую сумку, набитую пивными бутылками и улыбнулся лукаво.
– Денис, тебе понравилась наш регент в церкви?
– Кто?
– не понял Денис.
– Регент, которая руководит нашим пением. Ты ей приглянулся.
– Я её на заметил - Мужики.
– закричал Фарид.
– Давайте хоть первый спокойных вечер за баб говорить не будем! Потолкуем как мужчины, успеешь Борька свою монашку в нашу кровать притащить!
Болтая о материях праздных и незначительных, они сварили креветки, быстро разделали вяленых лещей и все это время даже не заикались о главной теме разговора, которой было не миновать, ради которой, собственно, и собрались сегодня.
Начал - Борис, отхлебнул пива, кончиком языка облизнул губы и спросил рассеяно.
– Денис... Что тебе сказали в мэрии? Сам понимаешь, Фарида понять сложно.
– Они будут платить.
– Если мы сдадим преступников?
– Если укажем и докажем, что это они.
Борис улыбнулся, помолчал, снова облизнулся и сказал легко.
– Мэрия оплатит такую работу... Если будет кому платить.
– Ты про что?
– спросил Фарид, хмурясь.
– Бросьте, ребята, - по лицу Бориса гуляла все таже рассеянная улыбка и говорил он, словно отстраненно от компании.
– Вы же знаете, кто такие Тарасов и Горин. Имели счастье с ними познакомится. За эти годы они не стали нежнее. И если они примешаны к делу покушения на вице-мэра, то будьте уверены - нам они головы оторвут и не чихнут. Оторвут, едва мы шевельнемся.
Денис налил пиво из бутылки в высокую кружку и спросил.
– Фарид... Как ты устроился на эту фирму?
– Проще простого! Отсидел за хулиганку в Матросской тишине около года, на суде мне этот год засчитали, как срок отсидки, вышел и податься некуда! Случайно наткнулся на обьявление - строительная фирма "Фазенда-ИКС" строит под ключ коттеджи. И указаны имена фирмачей - Тарасов-Горин. Я пришел, он меня тут же узнал и без разговоров принял как старого соратника по борьбе!. Это год назад было.