Повязанный кровью
Шрифт:
Я потратил несколько минут, чтобы собрать с пола оторванные пуговицы, и лишь после того, как нашел все, вышел в коридор. К моему немалому облегчению, в одной из комнат обнаружился рукомойник, и мне удалось кое-как почистить забрызганный своей и чужой кровью камзол. Отчистить получилось далеко не все, хорошо хоть пятна на темно-зеленой ткани в глаза бросались не очень сильно. Зато моя физиономия должна для местных стражников светиться прямо-таки маяком: в отшлифованном стальном листе отражалась весьма помятая бандитского вида рожа – губы разбиты, нос припух, на лбу
Больше здесь меня ничто не держало, и я вышел в торговый зал. Конечно, можно по закромам пошарить, но мало ли кто сюда заявиться может? Застукают в лавке с четырьмя трупами, и буду иметь бледный вид: болтаясь на виселице, уже не больно-то и позагораешь.
К витринам с выставленными на продажу драгоценностями я не стал даже подходить – на них столько разрешенных заклинаний наверчено, что даже дыхнуть на стекло страшно. А вот книга, которую перед нападением читал вампир, меня весьма заинтересовала. «История Норлингов. От Брана Основателя до Проклятого принца». Вернее, заинтересовала меня даже не сама книга, а служивший закладкой серебряный кругляш.
Осторожно поднеся пластину к огарку свечи, я повертел ее около огонька и облегченно выдохнул. Жетон инквизитора оказался искусной подделкой. Что ж, теперь понятно, почему вампира никто не беспокоил: с Инквизицией шутки плохи, и только совсем уж дурной или вконец отчаявшийся лиходей рискнет выдавать себя за ее слугу.
Потихоньку оглядев окрестности через щель между шторами и убедившись, что никто подозрительный поблизости не ошивается, я открыл запертую изнутри дверь и вышел из ювелирной лавки. На мое счастье, вечерний полумрак только начал плотным покровом опутывать город, и фонарщики еще не успели разжечь ночные светильники. Так что я тихой тенью проскользнул и мимо охранников, и мимо закрывавших ставни торговцев и их запоздалых посетителей. Да и городских стражников мне удалось миновать, не привлекая к себе никакого внимания.
Хорошо хоть дорогу до постоялого двора запомнить умудрился, а то ведь даже его название выяснить не удосужился…
Императорский тракт
– Ты где шлялся, сучий выродок? – прошипел Арчи, когда я потихоньку приоткрыл дверь и просочился в нашу комнату на постоялом дворе. – Где тебя черти носили, я спрашиваю?
– Дела были. – Я завалился на кровать, но донельзя раздраженный моим поздним возвращением здоровяк встал рядом со светильником в руке.
– Дела? Ты никак головой об стену бился? – Даже в неровном свете лампы он без труда сумел разглядеть мое разбитое лицо. – Дьявол! Без приключений никак обойтись нельзя было?
– Нельзя. – Я сбросил плащ на пол, положил сверху клинки и принялся раздеваться. – Еще вопросы?
– Ложись спать – завтра на рассвете нам с торговцем встречаться. И если из-за твоей побитой рожи он в отказ пойдет…
Ничего не ответив, я залез под одеяло, отвернулся к стене и провалился в сон еще прежде, чем здоровяк закончил свою мысль.
– Просыпайся,
Я молча вылез из-под одеяла и подошел к рукомойнику. Отполированная стальная пластина отразила мою припухшую физиономию, но единственным свидетельством вчерашней схватки оказалась слегка пожелтевшая шишка на лбу и рассеченная губа, а от синяков не осталось и следа. Неплохо, я-то думал, все намного запущенней будет. Только вот ребра до сих пор ломит, и рука левая еле ворочается.
– Чего, Кейн, хмурый такой? – Судя по блаженному выражению лица Шутника, вчерашний вечер он провел в свое удовольствие. – Улыбнись! Новый день начинается, погода прекрасная. Живи и радуйся.
– Отстань ты от него, – посоветовал уже полностью готовый к выходу Арчи. – Не видишь – человек не выспался.
– Выспаться-то я выспался, только всю ночь кошмары снились. – Вернувшись к кровати, я принялся осматривать камзол. Пятен на нем хватало, но на первое время сойдет. Вот бы еще только оторванные пуговицы пришить.
– Это от нечистой совести, – на полном серьезе заявил Габриель и начал умываться, шумно отфыркиваясь и плескаясь во все стороны холодной водой.
– Ты б тогда вообще спать не мог, – буркнул Арчи и вышел из комнаты, но тут же заглянул обратно. – Я вас внизу ждать буду. Не тяните.
Наскоро просмотрев штаны с рубахой и убедившись в отсутствии слишком уж явно бросающихся в глаза кровавых пятен, я оделся, собрал свои вещи и, не дожидаясь Шутника, спустился на первый этаж. Вышел на террасу и чуть не полетел кубарем по ступенькам, когда бросившийся вдогонку Габриель со всего размаху врезался мне в спину.
– Да тише ты! – морщась от боли, прорычал я, поправил съехавший ремень дорожной сумы и огляделся в поисках Арчи. – Зашибешь так.
– Да ну, прям! – сделал вид, что обиделся, Шутник. – И вообще – добрее надо быть.
– Добрее? – усмехнулся я. – С чего бы это? Странно от тебя такое слышать.
– Давайте быстрее! Ждать никого не будут! – заорал на нас Арчи, и мы вслед за ним поплелись по переулку.
– Почему странно? – возмутился Шутник. – Я сама доброта!
– Да ну? Не замечал. Или это вчерашний вечер на тебя так подействовал?
– Вчерашний вечер – это да, – мечтательно причмокнул губами толстяк, но распространяться о своих приключениях не стал.
Ну а я не стал его расспрашивать. Все равно ведь не утерпит, выложит, как все было. А чего не было – придумает.
Арчи снова на нас прикрикнул, но, убедившись, что никакого эффекта это не возымело, плюнул и поспешил к стоявшим на обочине крытым серой парусиной фургонам, возле которых уже суетилось несколько человек. Рядом, держа под уздцы трех скакунов, переминался с ноги на ногу конюх. Приземистый смуглый человек в высокой мохнатой шапке и широком горском плаще что-то ему втолковывал и как бы невзначай поглаживал рукоять висевшей на поясе кривой сабли.