Повязанный кровью

Корнев Павел Николаевич

А вот в кабаке оказалось не протолкнуться. И публика была даже сомнительней, чем в наш первый визит сюда. Судя по обветренным физиономиям и обтрепанным нарядам, здесь гуляло сразу несколько компаний то ли наемников, то ли еще какого вольного люда, продававшего за звонкую монету свое умение обращаться с оружием. Свободных столов, к глубочайшему сожалению Габриеля, не оказалось.

– Чего желаете, уважаемые? – непонятно с чего моментально подскочил к нам кривой на левый глаз кабатчик.

За его спиной сразу же возникли

два здоровенных вышибалы, весьма удивленных оказанным простым солдатам вниманием. Впрочем, на фоне гулявшей в заведении публики эти мордовороты даже как-то и не смотрелись.

– Нам бы горло промочить. – Без особой надежды Шутник обвел взглядом плохо освещенный тусклым светом ламп кабак. В самом деле, тут яблоку упасть негде. А с учетом того, что подвыпившие посетители постоянно курсировали между столами, народу сюда набилось куда больше, чем имелось в наличии посадочных мест.

– Я всегда рад видеть славных солдат великого герцога в моем скромном заведении, но, к сожалению, сегодня мне нечего вам предложить, – зачастил облизнувший губы хозяин кабака. – Есть свободный стол, но там уже сидит один господин и вряд ли…

– Ничего страшного! – обрадовался Шутник. – Веди! Он нам не помешает.

– Как скажете, – постарался скрыть облегчение кабатчик и заспешил в глубь помещения.

Ему дорогу расчищали вышибалы, нам приходилось проталкиваться самим. Впрочем, никого настолько пьяного, чтобы задирать солдат Ранлоу, в заведении пока не нашлось.

– Я же ясно попросил никого за стол не подсаживать, – хмуро посмотрел на хозяина кабака сидевший с полупустой кружкой пива в руке Бернард.

К моему немалому удивлению, тайнознатец по какой-то причине не стал афишировать наше знакомство. Олаф от удивления открыл рот, но тут же захлопнул его, получив от меня тычок под ребра.

– Но эти господа, они состоят на службе у великого герцога, и я не могу выставить их за дверь, – заюлил кабатчик. Вышибалы незаметно рассосались в толпе.

– Я прекрасно вижу, кто они. – Бернард одним глотком допил пиво и катнул по столу кружку. – По пиву моим гостям!

– Сию минуту, будет исполнено. – Подхватив уже летевшую на пол посудину, опрометью бросился исполнять распоряжение тайнознатца хозяин, на которого мрачное одеяние Одержимого огнем наводило прямо-таки животный ужас.

– Какими судьбами? – тихонько поинтересовался Шутник, когда симпатичная разносчица с невероятной для переполненного заведения быстротой притащила к столу четыре кружки с густыми шапками пивной пены.

– Да замерз под дождем как собака, никак отогреться не могу. Еще и в казарме холод дикий, – пожаловался худой тайнознатец и закутался в плащ.

– А на хозяина жути зачем нагнал? – Я отхлебнул пива и поставил кружку на стол.

– Да так, под настроение пришлось, – сморщился Бернард.

– Если кто на хозяина жути и нагнал, так это ты, Кейн, – подавившись, фыркнул Шутник. –

Он, думаешь, почему нас не выставил? Побоялся, что ты снова с арбалетом вернешься!

– Да ну и тень с ним, – пожал плечами я. – Мастер Бернард, не слышно, куда регулярные войска из города перевели?

– Вроде как в Новый Перент. Врать не буду, но люди говорят, там серьезные беспорядки начались.

– Как бы досюда не докатилось, – поежился Олаф.

– Ерунда! – хлопнул по столу ладонью Шутник. – Если Йорк границу не перейдет, нам опасаться нечего. Уж кого-кого, а восставшую чернь вразумить силенок хватит.

– В Норлинге с чего все началось, напомнить? – неожиданно жестко поинтересовался у Габриеля тайнознатец, и тот, опустив глаза к столу, моментально заткнулся. – К тому же кто знает, сколько еще Йорк медлить будет?

– Неужто нападет? – вытер с губ пивную пену Олаф.

– Обязательно. У него просто выбора другого нет – слишком много сил и золота в это дело вложено. – Тайнознатец замолчал и повернулся к остановившейся рядом с нашим столом старухе, закутанной в какие-то серые застиранные обноски. – Иди отсюда, старая, ничего тебе здесь не обломится.

– А я не милостыню прошу, касатики, я судьбу ворожу, – затеребила концы вытертой до дыр шали гадалка. – Тебе, знающий неведомое и видящий незримое, ничего не скажу, а вот бравым солдатушкам все как на духу расскажу. Что было, что будет, что на сердце лежит, чем сердце успокоить. Вы медяка не пожалейте, служивые…

Олаф первый развязал кошель и выудил оттуда медный щит. Тайнознатец демонстративно отвернулся к стене, а старуха ухватила ладонь волонтера костлявой рукой и принялась изучать ее, водя по линиям почерневшим и растрескавшимся ногтем указательного пальца.

– Все ясно, милок, – коли переживешь летящий в ночи огонь, доживешь до седых волос, – сиплым шепотом поведала она на ухо Олафу, но ее прекрасно расслышали и я, и тайнознатец.

Бернард громко фыркнул, а Шутник заколебался с уже вытянутым из кошеля медяком.

– Не сомневайся, что увижу, все без утайки расскажу. Но какова плата, таков и результат. – Медяк перекочевал к гадалке, и она, почти не рассматривая ладонь Габриеля, продолжила: – Опасайся чужих врагов, а пуще них опасайся только слуг, живущих во тьме, но помнящих свет. От них тебе самая большая опасность.

– Это слуги помнят свет или их хозяева? – почесал затылок озадаченный Шутник.

– А то неведомо мне, что сказала – сам понимай, как знаешь, – откровенно призналась гадалка.

Бернард в голос засмеялся, и старуха зло зыркнула на него черными глазами.

– Ну а ты, мил-человек? – обратилась она ко мне. – Не жалей медяка, узнай судьбу.

– Смотри, старая, сколько еще простаков не облагодетельствовано, – кивнул в зал я. – Если всех обойдешь, никакого кошеля не хватит. С хозяином только поделиться не забудь.