Повышение торгового принца
Шрифт:
Вмешался Ру, не дожидаясь, пока спор перерастет в ссору:
– Судя по его словам, ему нужен не один капрал.
Эрик и Джедоу посмотрели друг на друга, а затем рассме-ялись. На фоне эбеново-черной кожи Джедоу выделялись ос-лепительно белые зубы, и его улыбка всегда была такой зара-зительной, что каждый невольно улыбался в ответ. Как и остальные "головорезы Кэлиса", в прошлой жизни Джедоу был преступником, но в отряде он нашел людей, за которых был готов умереть и которые были готовы умереть за него.
Ру, который старался казаться эгоистичнее, чем на самом деле, сдружился с уцелевшими "головорезами"
Ру вспомнил о тех, кого они потеряли: о здоровенном Биг-го, смешливом убийце, отличавшемся, как ни странно, благоче-стием; о Джероме Хэнди, великане с бешеным нравом, любя-щем прихвастнуть; о Билли Гудвине, мягком, но вспыльчивом юноше, который погиб по нелепой случайности, не успев ниче-го понять в жизни; и о Луи де Савоне, родезийском головоре-зе, ум которого был так же остер, как его кинжал, - ему были ведомы и придворные интриги, и стычки в темных зако-улках; он был горяч и отличался удивительной верностью. Ру собрал вещи и, обернувшись, увидел, что Эрик и Джедоу на-блюдают за ним.
– В чем дело?
– Ты на какое-то время выпал, - сказал Эрик.
– Я думал о Бигго и остальных...
Эрик кивнул:
– Понимаю.
– Может, кто-нибудь из них вернется на "Мести Тренчар-да", - осмелился предположить Джедоу.
– Хорошо бы; - сказал Ру и, перекинув сумку через плечо, добавил: - Но Билли и Бигго не вернутся.
Эрик кивнул. Ру видел, как Бигго погиб в Махарте, а Эрик был свидетелем тому, как Билли упал; с лошади и разбил голову о камень.
Трое мужчин молча поднялись на палубу и быстро спусти-лись по трапу на причал, где увидели де Лонгвиля, который болтал с Накором и Шо Пи.
– Эй ты, жалкий огрызок мужчины!
– заявил без вся-ких церемоний Джедоу человеку, который почти три года уп-равлял его жизнью.
Де Лонгвиль обернулся:
– К кому ты так обращаешься, ты, вейлский мерзавец?
– К вам, Бобби де Лонгвиль, сэр сержант!
– огрызнул-ся Джедоу, причем было видно, что эти взаимные оскорбле-ния - всего лишь дружеская насмешка, и Эрик знал, что оба они от души забавляются.
– И кто ты такой, чтобы обзывать меня "мерзавцем"? Мы, мужчины из Вейла, - лучшие бойцы в мире и обычно вытираем сапоги о тех, кто похож на тебя.
– Джедоу громко фыркнул и наклонился к де Лонгвилю, словно принюхиваясь к источнику отвратительной вони.
– Да, очень похожих на тебя.
Ущипнув Джедоу за щеку, как любящая мамаша - ребен-ка, де Лонгвиль заявил:
– Ты так мил, что хочется тебя поцеловать.
– Он шутливо шлепнул Джедоу по щеке и добавил: - Но не сегодня.
– И повернулся к остальным.
– Куда направляетесь?
– Выпить!
– ухмыляясь, ответил Накор.
Де Лонгвиль выразительно закатил глаза.
– Ладно, только никого не убейте. Ты вернешься?
– спросил он Джедоу.
Джедоу улыбнулся:
– Не знаю почему, но вернусь.
– Ты хорошо знаешь почему, - произнес де Лонгвиль.
Улыбка Джедоу сразу увяла.
Каждый из них видел то, что видели все,
– Проваливайте, - нарушил молчание де Лонгвиль и махнул рукой в сторону улицы.
– Не слишком буяньте, - сказал он и добавил вслед уходящим: - Эрик, ты и Джедоу должны завтра вернуться сюда и получить свои бумаги. На день позже и вы дезертиры! А как вы знаете, дезертиров мы вешаем!
– Ну и мужик, - сказал Джедоу, когда они отошли чуть дальше по улице. Вечно с угрозами. По-моему, у него противоестественная любовь к веревке, нет?
Ру захохотал, и остальные присоединились к нему; и им стало еще веселее, когда, будто по волшебству, на углу перед ними возник трактир.
Ру проснулся. Голова у него раскалывалась, во рту пере-сохло. В глаза словно насыпали песок, а дыхание было таким зловонным, будто кто-то заполз ему в рот и там помер. Он подвинулся, и застонал Эрик; он подвинулся в другую сторону - застонал Джедоу и отпихнул Ру обратно.
Ему ничего не оставалось, как сесть, и, сев, Ру подумал, что лучше бы ему никогда не просыпаться. Он с трудом удер-жался от тошноты и наконец ухитрился сфокусировать взгляд.
– Прекрасно, - пробормотал он и сразу же пожалел об этом. От собственного голоса у него еще сильнее заболела голова.
Они находились в камере. И если Ру не ошибся, в камере, которую он хорошо знал. Она была длинная; вместо одной стены у нее были толстые железные прутья, а на двери висел тяжелый замок. Напротив прутьев, чуть выше уровня головы по всей стене тянулось узкое оконце. Камера была полуподвальной, Н это окон-це находилось как раз на уровне земли. Через него хорошо был виден внутренний двор, и на нем- виселица. Это была камера смертников, располагавшаяся непосредственно под дворцом прин-ца Крондорского.
Ру толкнул Эрика, и тот опять застонал. Ру толкнул его снова, и Эрик наконец проснулся.
– Что?
– невнятно спросил он; глаза у него разбегались в разные стороны. Где мы?
– Снова в камере смертников.
Эрик сразу протрезвел. Оглядевшись, он увидел свернув-шегося в уголке Накора, а рядом с ним - Шо Пи.
Проснувшись, все осмотрели себя и друг друга: каждый был в запекшейся крови, в синяках и порезах.
– Что случилось?
– прокаркал Ру. Его голос звучал так, будто он в это время жевал песок.
– Это квегийские матросы, помнишь?
– сказал Джедоу.
Шо Пи и Накор, которые казались наименее потрепанны-ми из всей компании, посмотрели друг на друга, и Накор произнес:
– Один попытался стащить какую-то девчонку у тебя с
колен, Ру.
Ру кивнул, подумав, что лучше бы этого не было.
– Теперь вспоминаю, - пробормотал он.
– Я ударил кого-то стулом, - сказал Джедоу.
– Может, мы убили этих квегийцев?
– сказал Накор.
Эрик, держась за стену, попытался встать на ноги; колени у него с похмелья тряслись.