Поймать лаптем удачу
Шрифт:
— Ты офонарел!
Я потянула одеяло на себя. Мне хотелось вспомнить, каким образом я оказалась в комнате у Гущина? А для этого мне надо ещё подремать.
— Вика! А ты себя хотя бы видела? Ты думаешь, мне легко смотреть вот на такое?
Сережа мне в руки сунул квадратное зеркало. Я машинально взглянула на себя и чуть не заорала от страха. На меня смотрел чёрт, ей-богу! Вся косметика была размазана по лицу. Причёска взбилась в подобие гнезда. Я мигом помчалась в ванную комнату. Гущин, посвистывая, поплелся за мной и
— Вик, а Вик? А у меня была такая же реакция, когда ты набросилась на меня.
— Я тебя не слышу.
Я включила воду и думала: «Лучше не думать про то, что он говорит».
— Вик, а ты всё-таки не отменила свое желание обнажиться передо мной?
— Гущин, заткнись!
— Если тебе сменная одежда не нужна — я тебя в комнате дождусь. Только скажи заранее, мне тоже раздеться? И еще, ты мою зубную щётку не бери. Пальцем рот почистишь.
Я не стала дослушивать его бред и открыла дверь. Он стоял со сложенным новым комплектом белья, даже нераспакованым.
— А одежда? — спросила я, и сердце сжалось.
Вся моя одежда — это вечернее платье Рубиновой. Его-то мне совсем не хотелось надевать. Гущин снял с плеча свой спортивный костюм.
— Футболка в пакете.
Я вырвала вещи и захлопнула дверь. Мне было дико стыдно перед ним. Как он вообще меня с таким грязным лицом пустил на свою кровать?! Вот я бы даже на порог дома его не пустила. Нет, надо мне пересмотреть свои приоритеты. Если и выходить замуж, то только за Гущина. Только я терпеть не могу его едкие колкости!
Из ванной я долго не решалась выйти. Я боялась показаться Гущину на глаза. И была абсолютно уверенна, что теперь я с больничного не появлюсь в цехе. Вот, как эта история с Высоковскими могла испортить мне всю жизнь?! Жила же я себе спокойно, ходила на смены… А теперь безработная, с похмелья, испортила свою репутацию приличной недотроги. Мама! Что я, правда, раздевалась перед ним?! И какого лешего я стала подозревать Михаила? Не моя эта работа, а полиции. С какой дури я согласилась идти работать в его компанию?!
— Ты жива? — Гущин стучался в ванну.
Я, молча, открыла дверь.
— О, кей! — Серёжа выпустил меня. — Я кофе налил. Есть ты всё равно не будешь…
— Буду, — пробубнила я.
С чего он взял, будто я с утра есть не хочу?
— Правда? Ты что вчера пила?
— Мартини.
— И пьяная в дрова?! — Гущин засмеялся, чуть со стула не упал. — А у тебя голова болит?
— Нет. Но у тебя сейчас заболит.
— Понял. — Серёжа достал хлеб и масло. — Угощайся!
Я стала намазывать бутерброды и машинально посмотрела на часы, стрелки показывали половину одиннадцатого. Значит, не так много я спала.
— Знаешь, а я ещё пункт в наш договор включу. Моя жена не должна пить спиртное, вообще ни грамма! Вика, тебе пить совсем нельзя! Ты понимаешь, совсем!
— Извини, я не помню, как я оказалась у тебя…
— Я могу предположить.
— Как?
Я покраснела. Нет. Он прав, есть я не хочу.
— Так! Ты замуж за меня выходишь! А вот! — Гущин достал с полки два листа с моими росписями во всех местах, где можно было мою подпись уместить. — Ты подписала договор. Я попросил поставить подпись на каждой бумажке, а ты их наставила везде, где можно.
Я вздохнула. Ладно, хотя бы только это.
— А потом… — Гущин замолчал. — Ладно, пропустим.
Он меня жалеет, или это не смешно?
— Что?
Я пылала от стыда, как монашка на приёме у гинеколога.
— Ничего. Пей.
Он издевается?!
— Что я наделала?!
— Ну, скажем, ничего. Всё? Успокоилась?
— Гущин! Что я наделала?
— Я же сказал, ничего!
— А что у тебя вид такой довольный? Я переспала с тобой, да?!
Я встала из-за стола, готовая уйти под ледяной душ и там умереть навсегда. Но Гущин заржал.
— Ты себя помнишь утром? Как я с такой буду спать? А ты что, правда решила, что переспала?
Меня вот уже второй раз так окатили, не знаю чем… водой или помоями. Я стояла как зомби, а Гущин ржал. Действительно, с чего я взяла, что каждый парень со мной жаждет переспать? Первый за эту неделю мне дал это понять Павел Высоковский, за ним не отстал его брат, а теперь и Гущин. Зачем ему деревенщина, когда к нему толпой домой модели ходят?
— Вы все такие уроды! — Я в Гущина запустила чашку с остатками от кофе. — Терпеть вас не могу! — Я запустила в него маслёнку.
— Вика! — Гущин вскочил. — Ты ещё пьяная, что ли?!
— В вас стрелять надо! — Гущин успел увернуться от тарелки из под ломтиков хлеба.
— Опять!
Я не поняла его «опять», но он меня поднял и насильно отнёс в свою комнату. Он бросил меня на кровать и гневно спросил:
— Вика, что происходит? То ты сходишь с ума от мысли, что переспала со мной, то ты устраиваешь истерику, что нет! Хочешь — переспим. Я не против!
— Иди к чёрту! Гущин, ты идиот!
Я не знаю, плакала я или смеялась. А Серёжа взлохматил кудрявую чёлку и прошёлся по комнате, словно собираясь с мыслями.
— Так. Переспать ты не хочешь, но была уверена, что мы переспали, так?
— Нет!
— Так! — перебил он меня. — Ты стояла как девочка, которая впервые увидела голого мальчика.
— Дебил!
— Похоже. Я понял! Эврика! Ты вчера жаловалась, что Высоковский — гей, что он не переспал с тобой!
Нет! Не может быть! Неужели я ему это рассказала!
— Это получается, ты думала, что любой парень, оказавшийся от тебя в пяти метрах, желает переспать с тобой, а на самом деле вышло всё не так, как ты ожидала. Один оказался геем, а другой — дебилом, что не воспользовался моментом!