Поймать ускользающую. Неуловимая попаданка для Мастера
Шрифт:
Он захлопнул дверь, задвинул большой деревянный засов, обошёл меня, толкнув плечом, зашуршал чем-то. И тут же вспыхнул тусклый, желтоватый свет. Это Никла зажёг лампу, старинную, чадящую, покрытую толстым слоем сажи. Из-за сажи закопчённая лампа едва ли освещала больше пары метров вокруг, но мне и этого хватило, чтобы разглядеть обшарпанные, некогда покрытые тканью, которая теперь свисала лохмотьями, стены, пол с облупившимся, местами вздыбленным паркетом и лестницу с чудом сохранившимися, искусно вырезанными из чёрного дерева перилами. Но эта лестница вела в никуда, она доходила до потолка и обрывалась, дом-то был
Так странно, будто это и не маленькая одноэтажная лачуга, а кусок большого, когда-то блистающего дорогой отделкой, а теперь основательно запущенного и обветшавшего дома.
Пока я осматривалась в полумраке, Никла скинул потрёпанную куртку, бросил её прямо на пол в тёмный угол и, подхватив лампу, махнул мне рукой:
– На кухню пошли. Изысков не жди, но накормлю, чем есть.
«Чем есть» оказалось слегка зачерствевшим хлебом, сыром с плесенью, отнюдь не благородной, и парочкой каких-то то ли фруктов, то ли овощей, заметно повядших и скукожившихся. Никла быстро порезал хлеб ржавым, сомнительного вида ножом, аккуратно, чтобы не срезать лишнего, убрал плесень с сыра, почистил зелёные сморщенные плоды. Соорудил из всего этого бутерброд и протянул мне, кивнув на заметно покосившийся стул, что стоял у покрытого настолько засаленной и грязной скатертью стола, что я её и разглядела-то не сразу. Но продукты мой неожиданный защитник резал на бумаге, чистой. Поэтому бутерброд я взяла, проверила стул на предмет устойчивости и осторожно присела на краешек.
– Спасибо, - выдохнула, примеряясь к угощению.
Да, это не было изысканным блюдом, но и я не в том положении, чтобы нос воротить. Живот уже сводило от голода, а впереди была неизвестность. Кто знает, когда ещё поесть удастся. Да и не такое есть доводилось.
Когда бабушка только умерла и я ещё не знала об оставленном ею счёте, мне приходилось выживать, как могла. Растягивала имеющиеся в доме продукты настолько долго, как только можно. Но спустя месяц даже крупы и лапша закончились. Так что были в моей жизни времена, когда завтракать приходилось чаем и парой старых, чудом завалявшихся в шкафу печенек, а на ужин и того не оставалось. И этот бутерброд из несвежих продуктов, в сравнении с тем, что я пережила тогда, выглядел очень даже неплохо.
??????????????????????????
Пока я с аппетитом ела, Никла как-то удивлённо и даже недоверчиво смотрел на меня. В результате покачал головой и протянул мне пузатую бутылку из чёрного стекла.
– Нет, спасибо, - помотала головой, прожевав. – Я алкоголь не буду пить.
– Вода это, - хмыкнул он и всунул бутыль мне в руку.
Сам достал из темени покосившегося кухонного шкафа ещё одну такую же бутылку, устроился прямо на полу, потому что стул здесь был только один, и принялся есть остатки продуктов, прямо так, не сооружая из них бутерброд, а кусая по очереди.
Вонючая дымящая лампа, стоявшая на другом конце стола, потрескивала и периодически едва не гасла, но продолжала освещать тёмное помещение хоть как-то. Что примечательно, из окон сюда не проникал даже лунный свет. Стёкла были непроглядно чёрными. Такие грязные или просто закрашены? Спросить я не решилась.
Никла и так мне очень сильно помог, что его уже не радовало, судя по мрачным взглядам и вздохам. Похоже, у него из-за меня будут проблемы. Неудобно как-то вышло, но помочь я точно
Как только я доела и выпила почти всю воду, вкусную, кстати, чистую и слегка сладковатую, такая в родниках бывает, Никла поднялся с пола, отряхнул руки от крошек доеденного хлеба, подхватил лампу и проговорил:
– Пошли, определю тебя куда-нибудь.
И я покорно пошла за ним. Почему-то была уверена, что он меня не обидит. А с чего такая уверенность - я и сама не могла понять.
– Вот тут ложись, - кивнул он на старый диван, приведя меня в соседнюю с кухней комнату. – Время уже позднее, отдохни немного. Утром, пока Гнилой квартал спать будет, выведу тебя на чистые территории.
– Гнилой квартал? – переспросила я.
– Ты совсем какая-то недалёкая, будто не от мира сего, - покачал он головой, пристраивая лампу на пол у дивана. – Будто ничего не знаешь. Неужто твой богатей тебя в таких условиях держал, что жизни вообще не видела?
Я только руками развела. Не признаваться же ему, что я вообще не из этого мира. Кто знает, как отреагирует. Вдруг выгонит сразу же. А я понятия не имею, где нахожусь и куда идти.
– Ложись уж, - махнул рукой на диван Никла.
И сам улёгся прямо на пол, чуть в стороне. Только какие-то старые тряпки приволок из угла и бросил, чтобы помягче было. Так неудобно стало.
– А может я на полу… - начала растерянно.
– Спи уже, убогая, - прокряхтел Никла ворочаясь, чтобы поудобнее устроиться. И погасил лампу, от чего всё вокруг погрузилось в полную темноту.
– Спасибо, - прошептала я, наощупь опускаясь на противно заскрипевший диван.
Долго пыталась улечься, но в бока всё время впивались какие-то бугры. Так и замерла, чтобы не скрипеть диваном. Не усну, так хоть подумаю.
– Как тебя звать-то, несчастная? – тихо спросил Никла, когда я затихла.
– Эль, - ответила полушёпотом.
– Спи, Эль. Утром оно легче станет. Может и придумаем, что с тобой делать, - вздохнул Никлаи и замолчал.
Может, и придумаем, - мысленно повторила я за ним. Только что же тут придумаешь? В такой патовой ситуации я ещё никогда не бывала. И что делать, совершенно не знала.
Обдумать бы всё не помешало, взвесить, но я и сама не заметила, как уснула, устала очень, морально вымоталась. И вот спать бы мне, пока есть возможность, да только почему-то сразу же приснилось невесть что. Сначала стало вдруг мягко, будто не на кривом старом диване лежу, а в удобной тёплой кровати. А потом послышался возмущённый возглас:
– Опять ты!
Я поворочалась, прогоняя неприятное сновидение, устроилась поудобнее и опять начала проваливаться в сон. Сквозь сон и услышала тихое:
– Ладно, спи уже. Утром разберёмся.
Глава 3
Я проснулась от того, что было жарко. Очень жарко. А ещё дышать тяжело. Платье что ли перекрутилось и сдавило рёбра? Попыталась поправить одежду, но руки натолкнулись на какое-то препятствие. И я резко распахнула глаза.
Вокруг было темно, но не так, чтобы совсем непроглядный мрак. Этого едва уловимого света хватило, чтобы понять – я больше не в доме Никлы! Не в его доме, не на его диване, и рядом кто-то есть, тоже определённо не Никла!