Поймай, если сможешь
Шрифт:
— Нет!
— Откуда ты знаешь? — спросил Николая с усмешкой, не сводя с нее взгляда. — Ты же пытаешься меня убедить в том, что ничего не помнишь! Разве не так? Вы всегда были довольно-таки близки. Я разве не прав? И что еще могло бы заставить тебя сесть за руль моей машины с моим братом и Ариной? Я не вижу других причин! Если бы он хотел куда-нибудь поехать, он бы вызвал такси… и не стал бы брать вас с собой!
Стон слетел с губ Элли, которая почувствовала себя беспомощной оттого, что ничего не в силах доказать. Она печально покачала головой. Вопросы Николая причиняли ей боль, но тот день
— Послушай… Да, день аварии совершенно не помню. И не могу ответить, почему села за руль, почему там была Арина, куда мы ехали. Но я клянусь жизнью: твои предположения очень далеки от истины! — Мрачный взгляд, которым наградил ее Николай, показал Элли, что он ей не верит, и несколько деморализовал ее. — Ты… ты ошибаешься, говоря, что мы были близки с Сашей. Когда Джеки умерла, я поддерживала его, потому что понимала, как ему тяжело. Это было наше общее горе, оно не могло нас не сблизить. Но потом… После того, как ты позвал меня на Парк-Лейн и я переехала к вам ухаживать за Ариной, мы мало общались. Ты сам знаешь! Ты жил там и должен помнить, что Саша редко наведывался туда. Иногда его не было неделями!
Теперь понятно, почему он так разгневан на нее! Но как Николай пришел к мысли, что у нее был роман с его братом и они хотели от него сбежать с ребенком? Почему?
— Есть еще кое-что.
У Элли перехватило дыхание.
— В машине после аварии полицейские нашли шкатулку с фамильными драгоценностями. Там находилось и бриллиантовое ожерелье моей матери, которое я хранил в сейфе в спальне. Ты, наверное, слышала, как Саша ругался со мной по поводу денег тем утром до того, как я уехал в офис. Вы взяли ожерелье и другие драгоценности, чтобы обеспечить себя деньгами. Надолго! Вы планировали кражу вместе? Или это была твоя гениальная задумка?
Элли сделала несколько глубоких вздохов и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. Ей нечего скрывать!
— Скажи, ты меня чем слушаешь? У меня не было никаких отношений с Сашей! Я ничего не знаю ни о драгоценностях, ни об украденном ожерелье. Конечно, ты имеешь основания мне не верить, потому что я ничем не могу доказать тебе правдивость моих слов. Но я-то себя знаю! Я бы никогда, слышишь, никогда не взяла чужого! Даже мысль об этом мне глубоко противна!
Николай пожал плечами:
— К сожалению, Элли, улики говорят об обратном. Они указывают на то, что ты виновна в краже. И то, что ты исчезла сразу после судебного заседания, тоже наводит на определенные мысли. Подозрения усиливаются, не согласна? Может, твой отец все знал с самого начала? Он был посвящен в ваши планы и поэтому увез тебя, чтобы ты избежала наказания? Кто знает? Он мог даже помочь тебе украсть ожерелье и драгоценности? Признайся, помогал?
— Нет! Вот почему ты меня искал! Из-за драгоценностей! — Голос Элли сделался хриплым, и она нервно провела рукой по шее. — Ты не только винишь меня в смерти брата, но и хочешь выдвинуть против меня обвинения в воровстве?
— Если не против тебя, Элли… то против твоего отца! Он же сидел в тюрьме, и именно за воровство. Разве нет?
Голицын вздохнул так, будто весь
— Что бы ты сделала на моем месте? — спросил он. — Меня обманули и предали. Тебе не кажется, что я заслуживаю хоть какой-то компенсации?
— Ты не можешь вовлекать во все это моего отца! Он ничего не сделал… Я знаю, он ни к чему не причастен! И он плохо себя чувствует! Арест, тюрьма… Это убьет его!
— Ой-ой-ой, сколько драматизма! За холодным фасадом в тебе пылает настоящий огонь!
— Прекрати издеваться надо мной! Если ты обвиняешь меня в преступлениях, о которых я ничего не знаю, если хочешь какую-то компенсацию… то наверняка уже продумал и конкретные шаги. Давай обсудим… Найдем варианты. Я сделаю все, что ты хочешь, но только обещай, что не будешь вовлекать в свои игры моего отца! Пожалуйста, Николай! Что бы ты ни решил, оставь его в покое!
Глава 3
Всматриваясь в красивое и встревоженное лицо Элизабет, Николай пытался дистанцироваться от ее переживаний. Гнев бурлил в нем. Подумать только, эти губы мог целовать его брат!
Мгновенно перед ним возникли воспоминания об их незабываемой встрече с Элизабет вечером за день до аварии. Уже стемнело, Арину давно уложили спать, и он сидел в кабинете и просматривал важные документы, готовясь к предстоящим переговорам.
Обычно Николай справлялся со всеми бумагами быстро, какими заковыристыми они бы ни оказывались. Однако в тот вечер груз ответственности казался ему непомерным, и ему хотелось бросить все и отправиться спать. После смерти отца Николаю пришлось взять на себя руководство созданной тем нефтяной империей. Целыми днями он только и делал, что занимался делами компании, чтобы она продолжала развиваться, как и при его отце. А ведь он мог бы наслаждаться молодостью и наследством, как это делал Саша, который не собирался вникать в тонкости семейного бизнеса.
Внезапно Николай почувствовал себя усталым и опустошенным. Ему захотелось свободы от обязательств, которыми он был связан по рукам и ногам. Но не только перед многочисленными сотрудниками компании. Они с его женой Вероникой почти не разговаривали друг с другом в последнее время. Им даже не представлялось такой возможности: в доме они редко пересекались и виделись все реже и реже. Николай уже давно подозревал, что Вероника завела себе любовника. Брак их был обречен, но ни у одного из них не было ни времени, ни мужества положить конец создавшейся ситуации.
Его грустные мысли прервал тогда стук в дверь. Он был благодарен появившейся в кабинете Элизабет за то, что та нарушила его уединение. На подносе в ее руках стояла кружка чая. Конечно, именно такого, какой ему нравился, — черного чая с сахаром и лимоном.
Когда Элизабет появилась в доме, Николай был поражен ее теплотой и заботливостью, а особенно — желанием учиться и узнавать новое. По настойчивой просьбе Элли он показал ей, как нужно пользоваться привезенным из России самоваром, принадлежавшим еще его прапрабабушке, и научил, как заваривать чай по русским традициям.