Поймай меня
Шрифт:
Снова кружит космическими приливами и это нельзя объяснить, передать. Мы это чувствуем, вместе.
Сейчас еще сильнее, после разлуки, всего пережитого. Ценишь каждое мгновение, касание и потерять страшно вдвойне.
— Люблю твое тело, Ми, боготворю… молюсь на него — шепотом бьет по каждой клеточке, лаская руками, губами. Энергией потоком несущейся по венам, жжет их от удовольствия, плавит.
Я глажу его, проминая пальцами горячую плоть. Мускулы на руках, всей поверхностью ладоней касаюсь груди. Всего хочу только себе. И получаю.
Снимает
Следит неотрывно, когда укладывает на кровать.
— Малыш, разведи ножки… дай посмотреть — глухо вибрирует, стягивая штаны.
Подчиняюсь, не переставая наслаждаться его обнаженным видом. Смотрю. Мой.
Как полыхает огонь. Как пожирает глазами. Хищно облизывается, склоняется, подхватывая за бедра и зарываясь лицом между ног.
— Ядовитая моя… вкусная… вылижу тебя — так пошло нашептывает во влажные складки. Дыхание перехватывает и потом темные точки перед глазами, гипоксия покалыванием накрывает отказывающее сознание. Его язык скользит то проникая, то снова растягивая влагу. Только его имя на губах. Его губы на мне. Внутри все так ноет и горит, стягиваю всю силу воли.
Рычит, когда сдвигаюсь назад.
. — Так же тебя хочу — не даю одуматься, толкаю на спину, усаживаясь перед ним — Кончишь для меня — коварно ухмыляюсь, протягивая языком по губам.
Не успеваю дотянуться, как назойливая мысль врезается в голову.
— Ром, а как ты узнал, что я здесь?
— Гремлин сказал — говорит отрывисто.
Поглаживаю стальной ствол.
— Ром?
— Да, малыш — терпеливо смотрит на меня, и нетерпеливо на то, что я делаю руками. У него как-то получается, совмещать два этих взгляда.
— У тебя даже член красивый.
— Только тебе, могло прийти в голову, сказать такое… за это и люблю — азартно улыбается, лаская мое лицо.
— Люблю — эхом повторяю, опускаюсь ниже и накрываю губами блестящую головку.
Разговоры и мысли. О чем можно думать.
Скольжу языком, постепенно вбирая его в себя. Глубоко не получается. Но Ромина реакция, как индикатор. Чуть сильнее стягивает волосы, значит правильно.
Стараюсь дышать носом. Хрипло стонет, толкаясь, потом замирает. Не давит. Дает мне возможность контролировать.
Получаю от этого не меньше удовольствия. А может и больше, не разбираюсь. Занята, ублажая своего мужчину.
Головка разбухает, пульсирует на языке. Не перестаю кружить по ней, присасываю, обводя и усердно облизывая.
— Блядь!! — ругается, но это получается нежно, убирает от лица мешающие пряди — Кончу, Ми, можно. ах — ха… примешь? — запальчиво вырабатывает легкими вздох, когда почти полностью погружается мне в рот. Начинает потрахивать. Не резко, с передышками останавливаясь и вынимая, чтобы я подстраивалась. Слизываю первые капли его спермы, от этого вкуса пощипывает язык. Приятно. Струя бьет, затекая по горлу. Глотаю все. Принимаю. Его оргазм передается мне, издаю такой же стон, дрожа всем телом, и проскальзывает сожаление, что закончилось.
Поднимаю глаза. Рома тянет меня наверх, теперь
Целует, ласкает клитор, насаживаюсь на его пальцы, сдавленно выдыхая ему в губы. Недолго. Три толчка и разряжаюсь.
Мы оба помешаны на сексе. Мир перестает существовать. Всегда мало. Всегда хочу.
— Малыш, ты мой самый мощный стимулятор — подминает собой.
— Готов — направляю ствол в себя. С привычным ощущением начинаю задыхаться, теряя кислород, от его желания в глазах.
Так много, что иногда становится страшно, смогу ли я его удовлетворить полностью. Мое, с такой же силой разливается по организму.
— Всегда — в этом нет сомнений, на секундочку задумалась.
А ведь я никогда не видела Рому в спокойном состоянии. И это невозможным образом подпитывает женскую энергию. Чувствовать себя такой желанной, что может быть лучше.
— Всегда, Рома — отвечаю, даю понять, что он на меня действует так же.
Безумно красивый, нет в нем смазливости. По- мужски четкие линии, резкость. Черты заостряются, когда входит каждая венка на его члене ощущается, растягивает… проникает…
Хочется зажмуриться и не дышать, чтобы не отвлекаться на другие чувства. Только он внутри. Большой… твердый… Мой. Не перестаю повторять
Сильный, нежный все одновременно. Берет меня всю, и я отдаю.
Кровать с гулким стуком ударяется в стену. Пока мы раскачиваемся на общей волне, не на секунду не отрывая глаз…
Тонкое покрывало подсвечивает наш мирок, из которого мы не выбираемся до вечера. Я обвиваю ногами его талию, он мою руками. Дышим друг другом.
— Ты сказал, что у нас два дня… а потом что случится? — не перестаю его трогать, уже не исчезнет, но все еще верится с трудом.
— Не знаю, мы нормально общаемся только в изоляции.
— Ну да, переселимся на необитаемый остров.
— Робинзон и его сумасшедшая пятница — расслабленно усмехается.
— Будем грабить корабли — поддерживаю идею, которая становится привлекательней в моем воображении. Где мы совершенно одни, в месте с дикой природой и Рома в набедренной повязке. Это до тех пор, пока на задворках разумного, не вырисовывается понимание, что он намекнул на.. — Эй!!.. а почему это я сумасшедшая?
— А я и не говорил… сама призналась — примирительный поцелуй, действует, как валерьянка на кошку. Коготками почесываю его предплечья — Валяйся, Котеночек, у меня еще пару дел есть. Как насчет баньки? — смотрю более чем удивленно на этого Цезаря, сдернувшего покрывало и обмотавшись, как тогой.
— Роман Георгиевич, вы очень быстро вжились в роль сельского жителя — сажусь в позу лотоса и перекрываю обзор к своему телу подушкой. Рома недовольно морщит нос. Будь его воля, мы как Адам и Ева рассекали нагишом по нашему райскому саду.
— Зашло. Тишина… свежий воздух — подходит к окну, опираясь — Вон там, возле яблоньки, поставим беседку для медитации. Буду прятаться, когда у тебя боеголовку сорвет.
— Ты как-то быстро перескакиваешь, мы только что помирились, а уже такие глобальные планы.