Пойнтер в гору не пойдет
Шрифт:
Впрочем, попытка позавтракать нелегко далась не мне одному. Наибольшее неудобство всем нам причинило совершенно неожиданное затруднение – вся мебель в доме была огрской, а стало быть, непомерно большой. Топчаны мне по пояс, на каждом из которых свободно можно улечься вчетвером; стол, заглянуть на который получалось, только подпрыгнув; кресло-качалка величиной с легкого штурмового кадавра…
Более-менее подошел мне по размерам один-единственный стульчик. Точнее, сиденье и спинка у него соответствовали моему росту, а высота в целом была даже побольше прочих – пришлось едва ли не на пять футов карабкаться вверх
Отчего оно так, я бы долго не догадался, если б мои эльфочки заботливо, по-женски, не просветили мужа и повелителя. Оказывается, я узурпировал детское креслице!
Ну и ладно. Дырка для горшка в сиденье крышкой прикрыта, и то счастье. Женам же с их эль-фийским ростом на обычных здешних стульях приходилось елозить подбородками по столешнице, как малышам, посаженным родителями за. взрослый стол. Так что кто еще оказался в положении малолетнего…
Завтрак был в самом разгаре, когда высоко над столом, в кровле, что-то зашуршало, и на стол с пронзительным «пиу!» мягко шлепнулся серый пушистый клубок. На мгновение все мы замерли, а потом Алир взвизгнула:
– Мышь!!!
В ответ на это со стропил на стол, на пол и на нас посыпался целый дождь пушистых серых шариков. В надежде спастись от мохнатого пищащего дождя светлая эльфь попыталась запрыгнуть на спинку своего стула и повисла на ней, опасно балансируя. В отличие от нее, жены реагировали спокойнее, просто прикрывшись руками, а сам я, словно битой для крикета, отмахивался от нежданных пришельцев колбасой.
Понятно, что сами мохнатые гости были напуганы еще пуще подопечной. Серые пушистые шарики размером в кулак, с треугольными ушками и ярко-зелеными, словно весенняя листва, огромными глазами метались по комнате, скребя невидимыми коготками и нежно попискивая. На мышей они не походили, скорее на котят, подобравших хвосты и лапки так, что не видно.
В тот момент, когда последний серый клубок забился в щели между слагавшими стены камнями, входная дверь скрипнула и распахнулась настежь. Тут нервы не выдержали уже у всех – Алир грохнулась-таки со спинки стула на топчан, а все остальные, включая меня, просто подпрыгнули.
Огрюшку с пятиведерным чайником горячей воды такая встреча потрясла. На наше счастье, по присущей ее народу флегматичности орать она не принялась– только рот открыла и ресницами захлопала быстро-быстро. Причем тут же опомнилась, когда Келла хладнокровно выпутала из медовой гривы и предъявила для опознания притаившийся у нее на плече серый клубок.
– Это кто такие? – моя древнейшая повертела неизвестную тварюшку в пальцах и спустила на пол.
– Флафы, – по-огрски невозмутимо ответила девчонка, взгромождая чайник на табуретку высотой мне по плечо. – Они всегда… – что «всегда», осталось невыясненным по немногословию, присущему даже столь юной представительнице горного народа.
Клубок тем временем высунул узенький, словно ивовый лист, и такой же зеленый язычок, подобрал им почти невидимую соринку и с явным облегчением удрал следом за собратьями. Похоже, с мышами неизвестных зверьков роднила только манера шуршать по углам.
Появившийся кипяток позволил завершить завтрак парой кружек кофе– пусть не столь изысканного, как сделавшийся привычным по Хисаху, но после сегодняшней ночи и утра
Обрадованные наличием горячей воды, жены и подопечная явно нацелились на более расширенный вариант утреннего туалета. Я предпочел выйти пройтись и обдумать предстоящие дела, не желая смущать не столько семейство – эль-фийское отсутствие стыдливости уже сделалось для меня привычным, – сколько взявшуюся исполнять обязанности горничной огрскую девчушку, на человеческий счет не перевалившую лет двенадцати.
Снаружи поутру было холодновато. Все-таки осень в горах – не то, что на равнине, это внизу будет стоять теплынь еще добрый месяц, а здесь изморозь сойдет с камней только к полудню. Так что приходилось двигаться побойчее, да еще вертеться с боку на бок– холодом тянуло только снизу, а сверху припекало яркое горное солнышко.
Жаль, недолго ему состязаться с утренними заморозками на равных. Окрестные горы уже почти затянуты снегом, а с самого высокого пика на дальнем краю долины снежный язык протянулся вниз чуть ли не до зелени альтииских лугов. Не ледник – какой ледник на остром гребне! Просто в этом месте зима будто продвинулась намного глубже, почти полностью вступив в свои права.
Внезапно я понял, отчего это произошло. Демон не зря показал свою власть у постоялого двора… Если все-таки придется с ним разбираться, логово могущественной нежити не надо будет искать долго.
Впрочем, задумываться об этом было пока рановато. Лучше толком осмотреться вокруг, на что вчера не нашлось времени. Чтоб хотя бы место собственного обитания не потерять.
Насчет последнего я, конечно, малость пережал. Заблудиться среди строений, неожиданно невысоко поднимающихся над землей, было почти невозможно, а то из них, где нашло приют наше семейство, спутать с прочими и того труднее – в остальном как две капли воды похожая на остальные землянка располагалась выше всех по склону.
Роскошная хибара… Словосочетание это при всей противоречивости наиболее точно обрисовывало любую огрскую постройку. Все здесь было сделано добротно, всерьез и надолго, но как-то чрезмерно просто. Не бедно даже, а скупо, без намека на малейшее излишество. Словно в самом начале заселения мира разумными – «когда Отец летал, Мать пела…»
Приговорка эта времен бунта Суганихи Кровавого продолжалась вопросом: «Кому до эльфов было дело?»
А здесь и сейчас, в самом сердце Огрогор, эльфом, до которого всем дело, оказался я, грешный. Ничего себе образчик породы! Жены и подопечная в этом смысле показательнее, но порода по самцу считается. По обезьяну– обезьяна, по мышу – мышь, по эльфу – эльфь… Так что за всех Инорожденных разом теперь отдуваться мне, а не женской половине семейства.
Это ведь именно в их окоп файрболл. Леони-стский лозунг гласил, что во времена явления первой расы разумных ничего лишнего, вроде богатств с богачами, законов с законниками, магии с магами и прочих изощрений, на которые сильны эльфы, не было и в помине. Жизнь от этого, понятно, происходила слаще меда и легче перышка. Глядя на быт огров, в полной неприкосновенности сохранивших первозданные привычки, отчего-то даже верилось в такую благодать.
Особо легкой жизнь в суровой простоте горного климата, ра»умсется, быгь не может, но от городской суеты она свободна без сомнения.