Поющая во тьме
Шрифт:
– Я пришёл, чтобы увидеть главного жреца, сына солнца.
Служитель храма чуть покачал головой.
– Сейчас он на службе, подождите немного, -он проводил Лекса и рабыню по коридорам в одну из пещер, небольшую по размеру, обстановка которой состояла из небольшой кровати, стула и некоего подобия стола, вырубленного в стене.
Ждать пришлось недолго. В келью тихо скользнул невысокий лысый старик в белом одеянии и встал в тени.
– Ты хотел меня видеть?
Лекс подался вперёд, заглядывая в лицо старику и отшатнулся. На том месте, где у обычного человека были глаза, у него была гладкая кожа.
– Не бойся, мальчик, – тихо засмеялся старик. – я вижу гораздо больше, чем ты ожидаешь. Зачем ты пришёл?
– Я купил рабыню. Но
Старик жестом прервал Лекса. Обошёл его, взял руку рабыни в свои, немного подержал, потом пробежался узловатыми пальцами по коже от запястья до локтя.
– Дитя моё, – ласково произнёс он, непонятно к кому обращаясь. – Ни разу не видел, чтобы укрощающие тени забирались так далеко вглубь твёрдых земель.
Лекс был поражён. Хендал был одной из тех областей, что не граничат с зыбкими землями. И об укрощающих тенях знали лишь понаслышке.
– Зачем вы пришли сюда?
– Я хочу знать, можно ли излечить её?
Старик отрицательно покачал головой.
– Она не больна. Это единственное, что я могу сказать сейчас. Мне нужно время, чтобы узнать, в чем причина. Побудь нашим гостем. Отдохни.
Старик подтолкнул Лекса в сторону кровати, взял за руку рабыню и покинул келью. Снова ожидание. Судьба будто издевалась над ним, уводя желанное из-под его носа каждый раз, когда ему казалось, что он получил то, что хотел. Он вздохнул и незаметно для себя уснул. Проснулся от лёгкого касания к голове.
– Сын солнца ждёт тебя.
Лекс встал, разгоняя остатки сна, и пошёл по лабиринту каменных коридоров вслед за служителем. Он ввел его в просторное помещение, служившее местом для богослужения.
Старик сидел в центре круглого зала.
– Присядь, Лекс. Не удивляйся, что мне знакомо твоё имя. Твоё нынешнее имя. Солнцу видно многое. Я, одаренный его милостью, могу разглядеть недоступное обычному глазу. Ты обратился ко мне с просьбой, так слушай же. Девушка не больна и не одержима. Но её рассудок сейчас находится глубоко внутри, она будто в гипнотическом трансе. Я не могу сказать, что привело её к такому состоянию. В некоторые тёмные области не дано заглянуть даже солнцу.
– Её можно вывести из этого транса? Я готов заплатить.
Старик снова тихо засмеялся.
– Да, всем нам приходится рано или поздно платить за содеянное. Иногда в погоне за желанным мы отдаём слишком высокую цену. Но понимаем мы это, лишь потеряв самое дорогое.
– Вы сможете это сделать?
– Её разум висит на волоске над страшной бездной. Я один не в силах помочь. Нужен тот, кто сможет взять на себя это груз.
– Что вы имеете ввиду?
– Нить. Связующая нить. Ты будешь лишь рукой помощи, протянутой ей над бездной.
– Когда-то я мог создать связь…
Старик усмехнулся и замахал руками.
– Ты – сосуд вина, выпитый до последней капли. Я говорю не о пуповине силы, питающей тело, – он коснулся головы Лекса.
– Связь, о которой я говорю гораздо тоньше, невесомее.
– Будем ли мы связаны жизнями?
– С какой стороны посмотреть. Если умрёт она, ты выживешь. Если умрёшь ты, она вновь войдёт в это состояние, если у неё хватит сил.
Лекс удовлетворённо кивнул.
– Я согласен.
Старик поднялся, дал знак и из глубины зала вышли двое служителей.
– Подготовьте их.
Лекса отвели в келью, приказали раздеться, напоили горьковатым отваром и вновь повели по коридорам. Отворили дверь одной из келий, ввели внутрь. Служитель храма откинул в сторону циновку с пола. Под ней была железная решётка, служители вдвоём , приподняв её, оттащили в сторону.
– Спускайся вниз.
Лекс заглянул внутрь. К стенке лаза была прикреплена железная вертикальная лестница. Всё остальное тонуло во мраке. Лекс осторожно начал спускаться. Лаз был неширокий, но глубокий. Казалось, ступенькам нет конца. Он спускался в непроглядную темноту, и круг света наверху с каждой ступенькой становился всё дальше. Наконец,
Пробуждение было резким, его сильно хлопали по щекам. Пришедшего было не разглядеть. Его крепко ухватили за ладонь и повели за собой. Ногой он нащупал ступеньки, начал подниматься вверх. Подъём дался ещё тяжелее, на каждой ступени он подолгу висел, отчаянно цепляясь за перекладины, боясь сорваться вниз, во всепоглощающую пустоту. Ещё одна ступень, последняя, и он ощутил свежий, прохладный воздух. Его подхватили под руки и вытащили. Он открыл глаза и тотчас же взвыл от боли, настолько больно было смотреть на свет. Он отполз на четвереньках от лаза, и его начало рвать. Его выворачивало наизнанку, спазм шёл один за другим. Он опёрся трясущимися руками над лужей собственной рвоты, не в силах подняться. Его в очередной раз подхватили, окатили водой и повели к сыну солнца. Небольшое помещение было усеяно колоннами, на полу начерчены неизвестные символы, а воздух был сизым от множества курящихся благовоний.
– Поставьте его сюда.
Служители привели Лекса к одной из колонн. Завели руки назад, за колонну и связали, ноги тоже закрепили. Лекс едва разглядел сквозь дым силуэт напротив, смутно угадывая в нем рабыню. Сын солнца смоченным в чём-то пальцем начертал на лбу Лекса знак, влил в рот мерзкий на вкус отвар, ласково потрепал по голове, как когда-то отец в детстве, и ласково сказал:
– Будет больно.
Жрец отступил назад, воздел руки в молитвенном жесте и начал нараспев читать молитвы. Ему вторили несколько голосов. По мере нарастания пения Лекс чувствовал как будто в его голове проворачивали огромный заржавевший ключ, каждый поворот которого причинял боль. Если бы не веревки, удерживавшие его, он бы попытался сбежать от этих голосов, которые пронизывали его и будто вытягивали сухожилия. Лекс услышал пронзительный крик, а мгновением позже понял, что и он начал кричать, вторя голосу рабыни. Последнее, что он успел запомнить, была яркая вспышка, взорвавшаяся перед глазами.
***
– Лежи, – толкнули его обратно на постель чьи-то руки. Торопливые удаляющиеся шаги. Тишина. Лекс пытался разлепить веки, но их будто что-то удерживало. Коснулся пальцем, почувствовав засохшую корку под подушечкой пальца. Осторожно подцепил и содрал. Из-под век засочился гной. Краем рубахи он кое-как протер воспалённые глаза и сел на постели, пытаясь разглядеть окружающую обстановку. На столе стояла чаша с водой, которой он ополоснул лицо.
Услышал отдаленный, едва слышный голос и побрёл в его сторону. Передвигаться приходилось мелкими шажками, голова сильно кружилась. Каменные коридоры были пустынны и едва освещены чадящими факелами. Впереди слышался едва различимый, издевательский хохот, прерываемый чавканьем.