Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы
Шрифт:
Лама вышел из дома и надавал мне пощечин.
– Когда ты здесь появился, ты сразу же поднес мне тело речь и ум! – вскричал он. – Куда же ты теперь собрался? Нет, ты не уйдешь! Раз ты принадлежишь мне полностью, я могу резать твое тело, речь и ум хоть на тысячи кусочков. Если же ты уходишь, лишь чтобы досадить мне, то поясни, почему ты забираешь с собой мою муку!
С этими словами Марпа принялся колотить меня. Потом выхватил мешок с мукой и унес его в дом. Я был в бесконечном отчаянии, как мать, потерявшая единственного сына. Последовав совету хозяйки, я поднялся в комнату.
Она вздохнула:
– Похоже, что бы мы ни делали, сейчас Лама не даст тебе Дхарму. В конце концов это, конечно, произойдет, но мы не знаем, когда. А пока учить тебя буду я.
Она передала мне метод медитации на Дакиню по имени Красная Мудрость. Это не принесло мне внутреннего опыта, но все равно было очень полезно. Я воспрял духом и искренне поблагодарил Дагмему за ее доброту. Я решил, что она, будучи супругой Марпы, может способствовать очищению моей негативной кармы. Летом, когда она доила коров, я носил за ней ведро. Когда она обжаривала зерно, я держал для нее сковороды. Всегда и везде я старался ей услужить.
В то же время втайне я мечтал найти нового наставника. Мне думалось: «Если у Марпы нет поучений, позволяющих стать Буддой в одной жизни и в одном теле, то определенно их нет ни у одного другого учителя. Значит, я не стану Буддой сразу, но, по крайней мере, я мог бы прекратить накопление негативной кармы, ведущей к перерождению в нижних мирах. Во имя Дхармы я уже перенес такие же испытания, что и великий Наропа. Несомненно, мой новый лама с радостью объявит, что я достоин поучений. Тогда я смогу медитировать и, надеюсь, рано или поздно достигну Просветления». Размышляя над этим, я с новыми силами принялся таскать камни и землю.
Когда я замешивал раствор для крытой галереи и храма, прибыл Нгогтон Чодор из Шунга со своими последователями. Они принесли бесчисленные дары и попросили о великом посвящении Хеваджры.
Жена Марпы принесла мне крупную темно-синюю глыбу бирюзы, которую давно хранила у себя втайне от мужа, и посоветовала:
– Если Лама будет недоволен построенной башней и потребует подношений, дай ему этот подарок и проси посвящений вновь и вновь. Если он тебе откажет, я буду просить за тебя.
Я послушался ее и поднес бирюзу Марпе со словами:
– Молю тебя снова, дай мне наставления!
Отойдя от Ламы, я встал среди прочих учеников. Марпа внимательно рассматривал камень.
– Где ты его взял, Великий Колдун?
– Мне дала его твоя супруга, – признался я.
Тогда Мастер усмехнулся:
– Иди и приведи ее сюда.
Когда мы с Дагмемой вошли в зал, Лама хмуро обратился к ней:
– Хозяйка, откуда у нас это?
Низко поклонившись, она отвечала:
– Бирюза тебе не принадлежит. В те времена, когда меня выдавали замуж, с тобой часто случались вспышки неистовой ярости. Мои родители втайне от тебя оставили мне этот самоцвет и велели спрятать его подальше, никому не показывая. Если бы мы с тобой развелись, он бы мне пригодился. Сегодня я отдала бирюзу этому человеку, которого мне невыносимо жаль. Прими это и дай посвящение Великому Колдуну! Лама Нгогпа с учениками, прошу вас, поддержите меня в моей мольбе!
С
– Благодаря так называемым добрым намерениям моей супруги этот прекрасный камень едва не попал в руки чужака! – напустился на нее Марпа. – Дагмема, не кажется ли тебе, что если я являюсь твоим хозяином, то я также и хозяин твоей бирюзы? Великий Колдун, если у тебя есть какое-нибудь собственное добро, неси его сюда – тогда и получишь посвящение. А этот камень принадлежит мне.
Надеясь, что Дагмема продолжит мольбу, я стоял, не двигаясь и не произнося ни слова. От этого Лама пришел в еще большую ярость. Вскочив с места, он закричал:
– Я отправил тебя вон, а ты все еще здесь! Неслыханная дерзость!
Он повалил меня на землю, и у меня потемнело в глазах. Лама схватил палку, но Нгогпа оттащил его от меня. Улучив момент, я выскочил во внутренний двор. Марпа встревожился, но все еще притворялся сердитым.
Я горько плакал от полной безысходности, желая умереть. Тогда жена Мастера, тоже очень расстроенная, пришла ко мне и промолвила:
– Великий Колдун, не падай духом. Нет более преданного и любящего ученика, чем ты. Если пожелаешь уйти к другому ламе во имя Дхармы, я тебе помогу – приготовлю все необходимое, соберу припасы и подарки.
До сих пор Дагмема не пропустила ни одного поучения Ламы, а теперь она всю ночь просидела рядом, утешая меня.
Наутро Лама послал за мной. Я отправился к нему, гадая, даст ли он мне наставления в этот раз. Он осведомился:
– Ты недоволен моим нежеланием учить тебя? Нет ли какого глупого замысла в твоем уме?
– Я доверяю Ламе, – ответил я, – и не произнес ни одного гневного слова в твой адрес. Я знаю, что нахожусь во власти своей собственной дурной кармы и сам повинен в своих мучениях.
Сказав это, я снова заплакал.
– Чего ты рассчитываешь добиться своими слезами? – прогремел Лама. – Уйди прочь!
Испытывая невыносимые муки, я думал: «Когда я совершал преступления, у меня были запасы и дары. Теперь же, когда я стремлюсь практиковать Дхарму, у меня нет ничего. Имей я сейчас хотя бы половину того золота, которое отдал ради злых дел, я смог бы получить посвящения и тайные поучения. Без подарков Лама не станет меня учить. Даже если я пойду к другому учителю, он тоже потребует подношений. Нищим Дхарма недоступна, а без нее человек лишь накапливает вредные действия. Раз так, лучше покончить с собой».
«Что же делать, что же делать? – размышлял я. – Стоит ли идти служить богачу? Стоит ли заработать, накопить хоть какой-то избыток, накупить подарков и тогда уже просить у кого-нибудь Дхарму? Может быть, вернуться в свою деревню? Но смогу ли я это сделать после того урагана, что я наслал на нее? Мама была бы счастлива увидеть меня снова, и мне удалось бы скопить немного денег… Или переселиться в другое место, искать средства где-то еще? В любом случае нужно уходить. Но если я возьму с собой муку Ламы, это приведет его в еще большее бешенство».