Поющий волк в овечьей шкуре
Шрифт:
Миня за это время успел отмахать метров двадцать и я, стиснув зубы, бросился наконец в погоню.
Лучше ведь поздно, чем никогда, правильно? Да и, вывазюканная в мокрой земле одежда (у меня) и маленькая ранка (у Васи) вряд ли послужат оправданием в глазах того же борова. И, позволь мы уйти этому быстрому и, что греха таить, везучему малолетке, не миновать нам начальственных пиздюлей. (То есть, простите, строгого и вполне заслуженного выговора и возможно, даже неуставной угрозы занесения оного в грудную клетку).
А наши вчерашние
Разве что, завтра или, в крайнем случае, после завтра, мы предотвратим покушение на Генерального Секретаря или совершим что-нибудь ещё более невероятное.
Короче, пиздец (то есть, простите за мой французский, неблагосклонность начальства) приближался с огромной скоростью и был вполне себе конкретным.
Выпрямившимся во весь рост и нагло щерящимся довольной и глумливой ухмылкой. При этом он радостно поигрывал воображаемой баночкой вазелина и тонко намекал на толстые и совсем неприятные для нас с Василием обстоятельства.
Пожалев товарища, которому досталось чуточку сильнее, чем мне, я вытащил из кармана носовой платок и кинул капитану.
— Держи! Руки вытри! — Крикнул я на бегу и помчался за уже улепётывавшем по соседнему участку Миней.
Перемахнув очередной забор, к счастью, с честью выдержавший испытание мной и цыганёнком, я обнаружил, что на меня, злобно рыча и заливисто лая хочет бросится, беспрепятственно пропустившая беглеца, дворовая собака.
— Р-р-р-гав! — Проявила она недвусмысленное недружелюбие.
Но, второй раз попасть впростак я не мог. И поэтому, наплевав на все конвенции разом и, рискнув пренебречь недовольством членов общества защиты животных, просто и незатейливо зарядил псине с ноги.
Целился я в оскаленную и очень злобную морду. И — слава Создателю! — мой сегодняшний лимит на казусы и ошибки оказался исчерпанным.
Во всяком случае, попал я с первого раза и точно туда, куда и целился. А псина, жалобно захрипев, отлетела на метр и завалились на спину.
«Один — ноль»! — Радостно подумал я и, не оглядываясь, продолжил преследование.
Миня, как раз собирался перепрыгивать через очередной штакетник и я, рассудив, что эта беготня изрядно поздаебала (да-да, простите, вызвала некоторую усталость и немножко набила оскомину) подхватил с валявшийся под ногами кирпич и запустил ему в спину.
Молясь, при этом, чтобы ничего не случилось и, не дай Создатель, не попасть тому по затылку или в голову.
Ведь, разгорячённый адреналином и, что греха таить, раззадоренный предыдущей неудачей, сил я не сдерживал. А напитанный влагой и, оттого ещё более тяжёлый снаряд, явно мог причинить травмы, не совсем совместимые с жизнью.
Что было бы очень и очень хреново. Так как улики у нас, как ни крути, косвенные. Признания подозреваемого нет. Ну а то, что решил «смазать пятки»… Так ведь, мало ли причин у добра
Так некстати совпавшим с визитом невесть зачем заявившихся советских милиционеров. Даже не удосужившихся предъявить решившему заняться физкультурой ордер и вразумительно озвучить обвинения.
К счастью, фортуна была на мой стороне. Кирпич попал куда надо и Миня, жалобно хрюкнув, кулем свалился по ту сторону хрен знает чьего забора.
А я, подбежав и вслед за ним самовольно вторгшись на чужой участок, приземлился, для разнообразия, на этот раз на ноги. И, глядя на постанывающего и копошащегося на земле цыганёнка, улыбнулся…
— Ну что, родной? Добегался?
— Ты-ы?! — Поднимаясь, злобно протянул он. И, не желая признавать очевидное, вытащил из кармана щёлкнувший остро отточенным лезвием, выкидной нож. — Так и знал, что с тобой что-то не так, сука!
Пистолет, как и у Василия, был у меня в кобуре скрытого ношения. И, хотя после всего, моей одежде было ничего не страшно а вырвать с мясом пару пуговиц не составляло проблемы, вытащить ствол я даже не попытался.
Зачем? Мозг, вошедший в боевой режим, уже просчитывал комбинации. Пока Миня бежал и прыгал через препятствия, его, если можно так выразиться, «физиологический портрет» сам-собой сложился и отпечатался в сознании.
А то, как преступник держал выкидуху и положение его тела, красноречиво говорило о дельнейших действиях.
К тому же, я прекрасно слышал, наверное упущенную находящимся в панике цыганёнком, не так чтобы «тяжёлую» но, вполне себе различимую поступь Василия.
Тот, приблизился и, остановившись с другой стороны соседского забора, вытащил всё-таки пистолет. И, направив его в сторону Мини, громко крикнул.
— Брось нож, сука! Стрелять буду!
Нажимать на спусковой крючёк, правда, не стал. Так как отписываться за израсходованный патрон — та ещё морока.
Заебут ведь, затаскают по инстанциям и вывернут мозг наизнанку. (Опять прошу прощения за мой французский).
Но Миня, наплевав на угрозу, предпочёл пойти ва-банк. И, понимая, что поворачиваться ко мне спиной глупо и непродуктивно, бросился в атаку.
Причём сделав это «с подвыпердотом» и применением финтов и военных хитростей. И, перед тем, как сделать подшаг в мою сторону, он ковырнул носком ботинка землю, выстрелив кучкой грязи мне в лицо.
В глаза наверно, целился, гадёныш.
Заранее считав намерения, я уклонился он этой мелочи. А, когда последовал выпад, провёл двойной удар ногой. Безжалостно ломая врагу запястье и, изменив траекторию ступни и продолжив движение, заехав тому в голову.
Причём сделал я это так сноровисто и привычно, словно каждый день уделял тренировкам как минимум пару часов.
«Не бокс, однако»! — Мысленно присвистнул я.
Но, сильно заморачиваться не стал. Списав на всё ту же потерю памяти и хорошую спортивную подготовку.