Поздним вечером у Андреса

Дебра Анастасия

Бретт отрапортовал их таким бодрым голосом, как будто это всего лишь прогноз погоды.

— Бомба настоящая. Я вообще удивлен, что она до сих пор не сработала, потому, что спусковой механизм у нее определенно слабенький. Очень плохие новости в том, что тебе придется продолжать нажимать на кнопку. Если ты дернешься или потеряешь самообладание, то мы все взлетим на воздух.

Гейдж медленно кивнул головой.

— Хорошо. А плохие новости?

Бретт посмотрел на потолок.

— Если мы наделаем в штаны, то это покажут по телевизору. Где они спрятали эту,

блять, камеру? Черт.

— Что ты имеешь в виду? — Гейдж сконцентрировался на том, чтобы не шевелить пальцем и одновременно прижимать его к кнопке.

— В этих, блять, стенах, спрятана ебаная камера, так что, за происходящим здесь наблюдает весь сраный мир. Андрес настоящая задница. Если мы будем очень часто говорить «блять» и тому подобное, то охуенно его разозлим. Им придется постоянно нажимать на «блять» кнопку, чтобы запикать маты. — Брет подмигнул в сторону потолка.

Второй сапер не проронил ни слова. Он был полностью поглощен устройством на теле сумасшедшего. Мужчина сначала заглядывал в ipad, а потом изучал провода.

Бретт еще раз осмотрел Гейджа и подтянул одеяло так, чтобы защитить его шею.

— Если тебе блять захочется почесаться, скажешь мне, и я это сделаю. Но если у тебя блять трусы застрянут в заднице, то тут уж сам.

Гейдж кивнул и попытался улыбнуться. Его рука начала трястись.

— Ларсон, что-нибудь решил? — Бретт перевел взгляд на бомбу.

У Ларсона был очень успокаивающий голос, с примесью южного акцента.

— Нет. Не могу понять либо этот парень умный до сумасшествия, либо сумасшедший до сумасшествия. — Он практически дотронулся до провода, но потом медленно убрал руку. — Как блять держишься, Гейдж? — Он сосредоточенно посмотрел на него.

— Мне бы хотелось сказать, что пиздато, но это не так. У меня блять трясется рука, и я ничего не могу с этим поделать, — Гейдж сделал глубокий вдох и выдох.

Ларсон положил свою руку под локоть Гейджа в качестве опоры, и чтобы хоть частично снять напряжение.

— Ты охуенно справляешься. Это блять, не страх, а блять, напряжение и истощение.

Его действия немного приостановили тряску. Южанин заговорил с потолком.

— Эй, пришлите блять сюда Эйнштейна с блять предохраняющими щитами. Кажется, эта ебаная штука с детонирует сегодня.

* * *

Когда Милла пришла в себя, ей понадобилась целая минута, чтобы оценить положение. Медсестра проверяла капельницу, подсоединенную к вене.

— Что происходит? — Она попыталась сесть.

— Привет, рада, что вы проснулись. Как ваша боль?

У медсестры были короткие волосы и огромная улыбка. Милла потрясла головой, в попытке избавиться от неразберихи.

— Нога болит, но не так сильно, как раньше. У меня раскалывается голова и я хочу писать. Как дела у Гейджа и Сиднея?

— Я могу подставить «утку», или проводить вас в туалет.

Судя по всему, медсестра восприняла внезапное движение Миллы как согласие к последнему, и отработанным приемом подняла и потащила ее в место назначения. Трубка от капельницы тянулась

за ними как грустная собачонка.

— Не могу ничего сказать определенно, но один заложник все еще находится в здании с бомбой, а другой на операции, которая, насколько я знаю, проходит успешно.

Медсестра вышла за дверь и оставила ее одну, поэтому Милле пришлось говорить через преграду.

— Гейдж все еще там? Сколько времени я провела тут?

— Вас привезли в больницу около часа назад. Мы перевязали вашу ногу и теперь ожидаем смогут ли они найти ваш палец. Вам поставили капельницу и дали отличное обезболивающее. Вы хотите узнать, как дела у вашего друга?

Миллу вернули в постель, и только сейчас она заметила, что медсестру зовут Энн.

— Ваши родители уже в пути. Они звонили каждые десять минут и будут очень рады, что вы проснулись.

Рядом с Миллой громко зазвонил телефон. Она подпрыгнула, и игла капельницы сдвинулась, причиняя ей неудобство.

— Да, мадам. Она здесь и выглядит замечательно, — ответила Энн и передала ей трубку.

— Мама? — Милла наблюдала за тем, как экран телевизора отобразил очень знакомую комнату, только под другим углом.

— О, душечка! Я так переживала! Мы с отцом вот-вот приедем!

— Проезжай на светофор, Стив! Быстро, быстро! Проезжай!

— Мам, мам! Послушай, меня. Езжайте осторожно. Я здесь. Со мной все в порядке.

Милла хотела еще что-нибудь сказать, чтобы успокоить родителей, но ее отвлек телевизор, который Энн повернула в ее сторону. Теперь комната обрела нормальные очертания. Гейдж был завернут в одеяло, на голове шлем. Его окружали два напряженных сапера. Один держал кусачки, а второй крепко обнимал Гейджа. Запикивание раздавалось практически постоянно, отчего диалог был очень неразборчивым.

— Мы уже на парковке, душечка! Ты — моя особенная девочка! Я люблю тебя!

Милла прижала трубку к груди, когда Энн направила пульт на телевизор.

— Нет, подожди. Не переключай!

* * *

Ларсон во всем разобрался. По крайней мере, так он сказал. Гейдж был просто благодарен саперам за то, что они не бросили его. И, казалось, они абсолютно уверены в том, что Ларсон сможет «купить» им немного времени после того, как перережет провода. Бретт и Ларсон не выглядели обеспокоенными, и это помогло Гейджу в его нелегкой работе. Но когда парни стукнулись кулаками с выражением лиц, явно говорящим, что «мы по уши в дерьме», он понял, что дела идут не так уж и хорошо.

План был прост — бежать. Обычно это сделать не так сложно, но сейчас у него онемели ноги и горели мышцы на руках. К тому же, Гейдж устал.

— Послушайте, парни, покажите мне этот ебаный провод, и я блять перережу его, а потом убегу. Зачем нам всем блять оставаться и испытывать удачу, — он ожидал, что они проведут ему тщательный инструктаж.

Но Бретт улыбнулся.

— Теперь мне блять жаль, что я блять сказал своей подружке, что у тебя блять маленький член. Твоя блять фотография была на ее блять вибраторе.