Поздний бунт. Андрей Старицкий
Шрифт:
– Вера, государь, есть, но ряд с клятвой на кресте более надежен.
– Ты, как всегда, рассуждаешь мудро. Готовь рядную грамоту. При моем духовнике поцелуем крест.
– После чего я расскажу, государь, как положу Смоленск к твоим ногам и что потребуется сделать для этого тебе.
Досадливо Василию Ивановичу вести такой торг, но пересиливает он себя, убеждая одновременно: «Глинский - латынян, играющий в православие. Крестоцелование с клятвой латыняну не стоит выеденного яйца».
Никого не позвал Василий Иванович в свидетели на крестоцелование - духовник, он сам и князь Михаил Глинский - все условности, однако, соблюдены были неукоснительно, все чин по чину.
Помолившись,
– Дай мне, государь, время до весны. Пошлю я в город дюжину своих людей. Они осядут в Смоленске под видом крупных торговцев, под видом коробейников, собьют артели плотников, даже краснодеревщиков, затесаются в среду ремесленников. Смогут подготовить горожан к мысли, что нулсно по доброй воле отворить ворота царю всей России. Что касается воеводы Сологуба, то при его руке есть несколько моих друзей, да и сам он не дурак, поймет что к чему, если умно подскажут.
– Все так просто?
– Нет. Мои люди сработают без промаха, если ты, государь, основательно пугнешь Смоленск. Силой ратной несметной. Множеством осадных пушек, ядра которых полетят через стены, сея смерть и разрушая дома. Почувствовав безысходность, горожане принудят сложить оружие. Брать силой город не будет нужды. Придется только показать, что готовимся к этому. Я все предусмотрю, государь. Устрою такие скоморошные представления, комар носа не подточит.
– Стало быть, тебя ставить первым воеводой Большого полка?
– Воля твоя, государь. Только я считаю, что лучще мне при тебе ближним советником оставаться.
– Вполне разумно, - согласился было Василий Иванович, но тут же изменил свое решение: - И все же, считаю, надо дать тебе полк, специально для тебя собранный. Сверх пяти основных. И по числу более обычных десяти тысяч. До дюжины тысяч двести, а то и более.
Не уловил хитрости князь в этом решении царя, не понял, что началась игра с ним самим. Придет время, и станет он кусать локти, да поздно будет: главный воевода, конечно, по совету царя, определит особому полку место поодаль от основных сил, якобы для резерва, и получится, что князь Глинский со своим многочисленным полком никакого участия в захвате Смоленска не примет. Что же касается тайных бесед Глинского с царем и их клятвенным рядом, они так и останутся тайными. Кто в России поверит слову, единожды изменившему? Предателю, как правило, нет больше веры. Его можно и в крамоле обвинить и оковать, упрятав в подземелье.
Царь Василий Иванович, несмотря ни на что, твердо придерживался совета Глинского: из Москвы вывел полных пять полков с великим огневым нарядом, для которого специально были отлиты пушки-великаны. К основной рати в придачу вышел еще и пятнадцатитысячный полк князя, тоже с увесистым огневым нарядом.
Но не только московская рать пришла в движение, по воле государя Великий Новгород и Псков послали к Смоленску еще по паре полков. А в Боровске разместились еще и несколько полков резервной рати. На всякий случай. У резерва пушек и рушниц тоже изрядно. Таким образом, задействовано было невиданное прежде по мощи войско.
Самого храброго такая мощь заставит задуматься и почесать затылок, прежде чем решиться обнажить меч.
Дальнобойные пушки, установленные на холмах, провели малую пристрелку, сотрясая город, а в это время царские полки окапывали себя закопами, окольцовывали валами, давая смолянам и жолнерам понять, что пришли на долгое осадное сидение, и возьмут крепость не мытьем, так катаньем: не согласятся по доброй воле открыть ворота, так откроют, чтобы избежать голодной смерти.
Исподволь - спешить вроде бы некуда - начали устраивать близ стен высокие туры, затаскивая на них пушки полегче. Туры-то возвели на уровне стен, можно осыпать
Только на вершинах холмов установленные великие пушки время от времени плюются ядрами, чтоб не забывал город, что он в осаде, - но плюются нехотя, вроде от нечего делать.
А по городу тем временем ползут слухи, что царь Василий Иванович не намерен разорять Смоленск, город Исконно русский, готов даже сохранить жизнь жолнерам и шляхтичам, отпустив их на родину, если по доброй воле будут открыты ворота.
Все чаще и чаще собираются толпы вокруг тех, кто убеждает горожан присягнуть русскому царю и не подвергать себя смертельной опасности. Волнует призыв вернуться в лоно православной отчины, а не натирать свои выи до крови хомутом латынян. В поддержку этих речей часто выступали и настоятели христианских приходских церквей.
Жолнеры и шляхтичи, которые особенно ярились, налетали коршунами на такие сборища, хватали златоустов [122] , волокли их к воеводе Сологубу, которому, по их мнению, следовало вешать крикунов-смутьянов в самых людных местах. Но воевода, к неудовольствию шляхты, не лил крови, а лишь сажал под стражу приведенных к нему на расправу. Он видел недовольство шляхтичей, но казнить горожан опасался: не проливать кровь убедил Сологуба епископ смоленский Варсонофий [123] , пугая всеобщим бунтом.
[122] Златоуст - человек, обладающий даром красноречия.
[123] Варсонофий - в 1509-1514 гг. епископ смоленский. Содействовал сдаче города русским полкам, после их поражения под Оршей организовал заговор с целью возвращения Смоленска Сигизмунду I, сослан в монастырь на Кубенское озеро.
– Давно и упорно, воевода, по городу расползаются толки о перемете к Москве. Большинство смолян воспринимают такой поворот как дар Божий. Скажу более того: почти все горожане-православные животов не пожалеют ради этого. Злобством, воевода, не изменить общего настроения. Оружия у горожан много. Сомнут они жолнеров. Тебе тоже - смерть. Стоит ли проливать реки крови в никчемной распре. Великий князь Василий Иванович крепости не одолеет, постоит-постоит и уйдет восвояси, как случалось не единожды. Сигизмунд же не оставит столь важный для себя город без поддержки. Вот тогда можно будет устроить казнь горлодерам. Показную.
– Приму твой совет. Верю, что вот-вот подойдут шляхетские полки.
– А свои меры ты все же прими: пошли глашатаев, пусть извещают народ о подходе шляхетского великого войска.
Не удалось задуманное епископом и воеводой, не стали горожане слушать воеводских глашатаев, а вокруг призывающих присягнуть русскому царю собиралось все больше народа. Более того, мужи смоленские начали вступать в схватки с жолнерами, не позволяя схватить смутьянов. Полилась кровь.
Возбуждая своими речами горожан, посланцы князя Глинского вместе с тем внимательно следили, как разворачиваются события, определяя время для решительного шага. Они стали собираться вместе каждую ночь, чтобы не упустить момента и не проиграть.