Поздний цветок
Шрифт:
Надо бы разыскать договор об аренде и еще раз перечитать.
Хотя, с другой стороны, через две недели она станет миссис Фэрфакс, так что какое это имеет значение?
Эбби смахнула со лба пот и улыбнулась. Генри такой педант! И это ей особенно в нем нравится. Он милый, красивый, но самое главное — очень надежный. То есть всегда знаешь, чего от него ждать.
Не то что ее отец. Вот, например, когда он навещал ее в колледже, он взял и разлегся среди бела дня чуть ли не на тротуаре! Видите ли, именно с этой точки ему удобнее разглядывать
Хотя другая часть Эбби — она нехотя признавала ее существование и обычно держала взаперти — считала, что смотреть на мир с необычной точки зрения очень любопытно! Как в детстве, смотришь на потолок и делаешь вид, будто это пол, и мысленно ходишь по нему, передвигаешь туда-сюда мебель…
Эбби снова вздохнула, отползла назад и стала медленно перемещаться со щеткой и тряпкой к краю веранды. Сначала вымыла ту часть, где находились диван-качели, потом напротив, где свисали ветви глицинии. Сколько раз Генри говорил, что давно пора ее подрезать, а то уже цветы перестали цвести! Но резать по-живому это так жестоко! И потом эта глициния создает живой и такой уютный зеленый барьер между ее верандой и домом Генри…
Эбби принялась за ступеньки. Надо будет завтра поискать колокольчики. Когда переедет, повесит их на ворота гаража и будет сразу знать, что Генри возвращается.
Ну вот, веранда и домыта. Она специально оставила напоследок небольшой квадрат перед дверью — чтобы войти в дом, не наследив на вымытом полу и…
— Вот дура! — пробормотала Эбби, швырнув щетку в ведро. Оказывается, она мыла пол, удаляясь от двери! Нет, с головой у нее точно беда!
Схватив щетку, она разбрызгала пахнущую смолой мыльную пену и принялась домывать последний кусок. Сама того не сознавая, она мурлыкала при этом под нос битловскую «Желтую подводную лодку».
Наткнувшись на прилипшую к половице жвачку, Эбби в сердцах чертыхнулась. Наверняка соседский мальчишка! Сейчас ему шесть, так что через год он придет к ней в класс, и первое, чему она его научит, это не разбрасывать где ни попадя жвачку!
Дело шло к концу. Эбби мурлыкала все веселее и веселее, пока не уперлась левой коленкой в край ступеньки, а правая подошва не коснулась чего-то теплого, твердого и круглого. А ведь ничего теплого, твердого и круглого поблизости быть не должно. Значит, показалось. И Эбби оттолкнула это нечто, не имеющее права на существование, назад, а потом потрогала ногой снова. Нет, не показалось.
Пол, совершенно обалдевший от такой яростной активности, перемежавшейся вздохами, бормотанием, веселым мурлыканьем и злобным шлепаньем щетки по мокрым доскам, не сводил глаз с нежнейшего седалища. Во всяком случае, в желтом свете лампочки эта часть незнакомки выглядела очень и очень обольстительно.
Ткань на пижаме в этом месте чуть протерлась. Значит, она завтракает в пижаме, а потом переодевается. А может, и после ужина носит пижаму, если не уходит из дому. Перед
Этот образ определенно достоин дальнейших исследований.
Не смея оглянуться, Эбби ради эксперимента поджала ноги. Если это Генри, то свадьбе не бывать. Ну и ладно! Пусть себе покоится в мире.
Но с другой стороны, если она, вот так не оглядываясь, заползет в дом, то есть надежда, что они оба сделают вид, будто ничего и не было. А может, когда-нибудь потом вместе даже посмеются над этим ночным происшествием.
И Эбби начала осторожно перемещаться к двери. Нет, оставь надежду: Генри не станет смеяться. Ни сейчас, ни потом. Если это Генри, предстоит пережить очень и очень неприятное объяснение.
С другой стороны, если это кто-то еще…
Господи! Думай, Эбби Морган, включай мозги! У тебя два варианта. Либо кричишь, но тогда проснется Генри и прибежит к тебе на помощь, либо делаешь бросок к двери, запираешься и звонишь в полицию.
Однако сделать выбор Эбби не успела: ладони заскользили по мокрому полу, и она растянулась во весь рост. При этом ее левая нога толкнула пластмассовое ведро с мыльной водой. Раздался приглушенный стук, удар, всплеск и чье-то восклицание.
— Черт возьми! Леди, посмотрите, что вы натворили! А ведь у меня с собой, только одни джинсы.
Раздираемая страхом и любопытством, Эбби повернула голову. Новость хорошая: это не Генри и, значит, ее честь спасена. Новость плохая: этого мужчину она видит впервые. Останься у нее хоть крупица здравого смысла, она испугалась бы до потери сознания, но почему-то незнакомец, облитый грязной мыльной водой с ног и чуть ли не до головы, не вызывал у нее страха.
— Придется устроить стриптиз, а то этот птеродактиль в доме напротив убьет меня за то, что я наследил на чистых полах.
— Генри? — чуть слышно спросила Эбби.
— Да нет, домоправительница. Некая миссис…
— Миссис Новотни. Так вы знаете Генри?
— Ну да. Как не знать… — буркнул незнакомец тоном глубочайшего отвращения и, расстегнув рубашку, отлепил от тела мокрую ткань.
Эбби отметила, что он без майки. А Генри, даже в самую жару, носит под рубашкой майку. Разумеется, Эбби его маек не видела, но они всегда просвечивают сквозь тонкую ткань белых сорочек, которые Генри неизменно носит со своими серыми костюмами.
— Что-то не похоже, чтобы вы его знали. Генри никогда не говорил мне о вас, — с достоинством, насколько позволяла распростертая на мокром полу поза, возразила Эбби. И тут же сообразила, что сморозила глупость. Ведь она не знает, кто он такой!
— Не говорил? Я так и думал.
— Кто вы такой? — Она ухитрилась приподняться и встать на четвереньки. Она знала всех друзей Генри, а этого точно никогда не видела. Его она запомнила бы. — И почему я должна верить, будто вы знаете Генри?