Поздняя исповедь
Шрифт:
– Договорюсь с наркологом на пять вечера. К этому времени жена должна быть готова к визиту врача, – отдал последние распоряжения Тихий. – И… поаккуратней там.
– Слушаюсь, Олег Степанович. Я сейчас же отзвоню Тимуру на мобильный, чтобы к шестнадцати часам они с Аленой обязательно вернулись.
– Погоди, – помолчав секунду-другую, чуть слышно буркнул авторитет. – Погоди, Антон. Вот что. Я не хочу, чтобы Алена видела, как вы связываете пьяную мать. Настасья ведь сопротивляться станет… Ты меня понимаешь?
– Боюсь, босс, что один не справлюсь. Если, конечно,
– Вряд ли, – покачал головой Тихий. – К тому же «торпеду» ей в любом случае нужно вгонять. Давай сделаем так: пусть Алена и Тимур ничего не знают, а Пал Палыч в темпе пришлет к тебе одного из своих ребят. Чем быстрее вы с Настасьей закончите, тем лучше. Короче, я сейчас дам указания. Думаю, в течение часа и лепила, и помощник твой приедут. Так-то оно лучше будет…
– Как скажете, хозяин, – бесцветно согласился Антон. – Ваше слово – закон.
Тихий, не прощаясь, отключил связь, набрал номер мобильника Бульдога, ввел того в курс дела, а потом устало опустил трубку радиотелефона на базу и медленно, обессиленно выдвинул тяжелый верхний ящик антикварного дубового стола. Там, среди всяких мелочей, бумаг и нескольких тугих пачек каких-то красных купюр, кажется, доставшихся по случаю австралийских баксов, валялась мятая оранжевая упаковка крохотных таблеток-транквилизаторов, уже на две трети пустая. Два-три часа легкой, не затмевающей рассудок нирваны – это именно то, что было сейчас необходимо патриарху для снятия стресса. Всего одна таблетка – и станет легче…
К назначенному времени заметно отдохнувший Тихий, в строгом черном костюме, в сопровождении телохранителя Виталия подъехал на серебристом «Ягуаре» к забитой дорогими иномарками площадке перед Троицким храмом.
Глядя через тонированное пуленепробиваемое стекло на бритые раскормленные рожи братков, толпившихся вокруг дорогих тачек и кучковавшихся у входа в храм, Тихий принял окончательное решение: если на сходняке его попробуют убрать из игры, он покажет хозяевам этих бройлерных бакланов, что значат отчаянная ярость и опыт против тупой превосходящей силы. И тогда Питер снова умоется кровью…
Глава 3
Новгородский Бык и Наталия Георгиевна должны были созвониться в десять утра, чтобы договориться о тайной встрече в номере гостиницы «Санкт-Петербург» ближе к вечеру. Влюбленная старая дура, с потрохами купившаяся на обещания бандита увезти ее к теплому морю, как только соберется достаточная для безбедной жизни сумма – пять миллионов долларов, – обещала, если выгорит, к сегодняшнему дню выведать и передать фиксатому последнюю и самую важную информацию о капиталах своего хозяина. А именно – номер одного из кодированных счетов Степаныча в Гибралтаре и сложный пароль доступа, с которым любой дурак мог забрать из банка деньги старого пердуна.
После того как похотливая мымра выполнит обещанное и станет ему больше не нужна, Бык пригласит Наталию на загородный пикничок с шашлыками и порнушкой, где она, жаба, и найдет свое вечное
Но телефон бухгалтерши Тихого молчал. А мобильник отзывался набившей оскомину фразой: «Абонент временно недоступен». Такого еще никогда не случалось, и Бык, ставший после удачной операции по захвату контрабандных спиртовых заводов и продаже их корешам из Новгорода нервным, подозрительным и осторожным, сразу почуял неладное.
Два часа телефонного дозвона не принесли ровным счетом никаких результатов, и фиксатый, следуя мудрой поговорке: кто предупрежден, тот вооружен, – решил выставить скрытое наблюдение у ресторана «Калькутта», где располагался один из офисов Тихого и где официально работала Масюлевич, а также у ее квартиры на Каменноостровском проспекте. Скинув все текущие дела на пацанов, бригадир отправил к ресторану двух совсем недавно принятых в братву молодых пехотинцев, дав подробное словесное описание женщины, а на квартиру поехал сам, прихватив в качестве напарника готового на все ради ширки бывшего бандита, а ныне конченого наркомана Иглу с его неприметными раздолбанными «Жигулями».
Припарковав колымагу в дальнем углу двора, за мусорными баками и кустами сирени, Бык строго посмотрел на тощего, со впалыми щеками и пергаментной кожей подельника и протянул ему ключи от квартиры любовницы – дубликаты, которые он на всякий случай изготовил со слепков, тайно снятых во время одного из первых свиданий с Наталией:
– Сделаешь все, как я скажу, Славик, считай, на месяц герычем обеспечен.
– Че брать-то нужно? – решив, что бригадир подбивает его на элементарную квартирную кражу, прогнусавил трясущийся от ломки наркоман.
– Ничего. Просто зайди в квартиру, оглядись – как и что. Нет ли признаков поспешного бегства хозяина. Шмотки и видеотехнику не трогать! – сурово предупредил Бык. – И голыми руками ни к чему не прикасаться!
Фиксатый бандит извлек из кармана джинсовой куртки специально купленные в магазине тонкие хозяйственные перчатки и протянул их Игле.
– Все понял?
– Слинял, что ли, фраерок по-тихому? – пожав покатыми плечами, суетливо высказал предположение наркоман. Сейчас он не мог думать ни о чем, кроме дозы, и мечтал только об одном: как можно скорее выполнить любой приказ Новгородского Быка, пусть даже несложную мокруху, получить деньги и отправиться на ближайшую точку – квартиру-притон в доме напротив «Ленфильма», где можно взять «чек» и уколоться.
– Нечто в этом духе, – расплывчато ответил зыркающий глазами по сторонам, явно пребывающий в напряжении фиксатый. – Все, пошел. И веди себя естественнее!
– Ладно, – буркнул, открывая разболтанную дверцу и покидая грязный салон «Жигулей», Игла.
Бык непроизвольно коснулся ладонью внутреннего кармана куртки, где находился китайской сборки пистолет «ТТ», и проводил быстро пересекавшего двор подельника тяжелым взглядом. Затем посмотрел на часы, извлек из кармана невесомую трубку и в двадцатый, наверное, раз безо всякой надежды набрал номер сотового телефона исчезнувшей любовницы.