Пожар Латинского проспекта. Часть 3
Шрифт:
Это была двенадцатиэтажная новостройка, уместившаяся, вместе с длинным «муравейником», на клочке абсолютной, заболоченной пустоши у ручья.
Молодцы – начали хоть строить! Строили теперь в каждом уголке и закутке, «отжимая» у горожан порой и милые скверы, и любимые поляны. Высотки росли, как грибы после дождя. Но цены на жильё в них были всё так же неподъёмны простому человеку.
Вид с девятого этажа, где и располагалась доверенная нам под отделку двухкомнатная квартира, открывался великолепный. За месяц надо было сделать
– Хозяйка на восьмом месяце. Хотят ребёнка уже в новую квартиру привезти, – поведал мне Джон, – Тебе отдаём под отделку самую большую комнату – зал. Только материалы придётся в ней складировать – тут уж, извини!
– Слушай! Шпаклёвка-то – это ерунда: в два счёта я справлюсь. А с ламинатом – поможете?
– Поможем! – весело кивнул Слава.
– Да за полдня ты его соберёшь! – заверил Джон. – Ну, а с обоями уж я подключусь… Да – у тебя ещё тут потолок двухуровневый – короб надо будет собирать.
Я не возражал – чем больше работы, тем лучше!
Зал остался за мной. Детскую взял Володя – щуплый паренёк с умным, прозорливым взглядом, ходивший в «Кловере» в тюбетейке с узорами. Прихожая досталась его «лепшему» другу и земляку Сане – оба они были переселенцами из Казахстана. На кухню отрядили неунывающего Адиля, в ванную загнали непробиваемого Серёгу – «чёрного строителя».
На третий день работы, когда мы уже вовсю малевали, мазали, жужжали, Джон привёз делово набранный на компьютере прейскурант, от которого все малость сникли: любой квадратный, или погонный метр шпаклёвки, покраски ли, выравнивания стен стоил ровно пятьдесят рублей. Во столько же были оценены укладка ламината, оклеивание обоев и всё прочее, кроме, разве, грунтовки: та стоила вполовину меньше.
Мне, на самом большом объёме, по окончании работы причиталось шестнадцать с половиной тысяч рублей. Парням, соответственно, меньше. Лишь «чёрный строитель» «выгребал» на своём ванном кафеле девятнадцать тысяч.
– Ну, ты её отшпилил? – по-братски откровенно интересовался Адиль.
– Не, Адиль, – честно сознавался я, – всё как-то никак… Не пришлось. Пока.
Зачем убивать в друге надежду?
– А я вчера в кухне шпаклевал, так вон, в том окне на шестом этаже – в доме напротив, девчонка такая – ничего себе! – в халатике у плиты чего-то готовит. Немного погодя чудак появляется, прямо у плиты – халат на фиг, и в комнату её!.. Вот я полночи кухню и шпаклевал!
У меня же шпаклёвка, к стыдобе моей, шла медленно и коряво: словно и не брал я никогда в руки шпателя! Словно и не шпаклевал – на не последних в городе особняках – двухуровневые потолки и развёрнутые откосы без единой царапинки и неровности. А сейчас царапал я бедные стены, натурально – как курица лапой.
Хоть сиди до полночи – сцену кухонно-эротическую в окне напротив карауль! Дожидайся сил прилива…
– Да нет сейчас таких цен! – горячился, сидя на мешке со шпаклёвкой и попивая остывающий чаёк, Саня. – Ты посмотри, везде по городу, на каждом столбе и подъезде объявления расклеены: шпаклёвка –
– От девяносто – от! – кивнул, поддерживая друга, Володя. – Значит, девяносто – самая хламовая цена.
– Да, мутят чего-то, ясное дело, – покачал головой Адиль. – Джон – он вообще мутный! И Слава тоже таким стал… До того, как он начал с Джоном работать, он, клянусь, таким не был!
– Ну, – надо было вставить своё слово и мне, – свои деньги здесь они тоже должны получить. Другой вопрос – как много?
«Чёрный строитель» в чаепитии и обсуждении отсутствующих боссов участия не принимал. Занавесившись в дверном проёме клеёнкой, он без устали пилил турбинкой керамическую плитку, лепил её на стены, отрывал и выбрасывал её сам или по приезду Славы. Вихры его стояли от пыли жёсткими проволоками, лицо серело, как у шахтёра.
– А ты, Лёха, чего думаешь – так со Славой и работать? – откровенно (наши отношения «учитель – ученик» позволяли) спросил меня как-то во время своего перекура он.
– Ну, да – пока…
Вихрастый ученик выпустил струю густого дыма изо рта.
– А я сейчас вот, с этой ванны – отдам Славе долг, да и всё: уйду, наверное, от него, на фиг!
– А сколько ты ему должен? – поинтересовался я.
– Шестнадцать.
Три тысячи рублей, за вычетом долга, получалось, Серёга должен был тут заработать. Неширокий был у моего ученика коридор, чтоб от Славы ушмыгнуть.
– А куда пойдёшь?
– A-а, куда-нибудь – найду! Со Славой больше нечего ловить. Они только обещают!
– Короче! – итожил между тем Саша. – Надо будет у хозяина, по-тихому, вызнать, сколько он им заплатить должен.
Саша – он на юриста учился. Заочно. В «Кловере» ещё курсовой работой шуршал. Ему, конечно, видней было, как правды дознаться!
– Да, двести пятьдесят тысяч, – на следующий же день простодушно поведали нам приехавшие хозяева. – Всё вот, что от покупки этой квартиры осталось.
– Ну, да – сейчас квартиру купить – такая дороговизна!
– Так вы что думаете: мы сами? Какой! Сложились все – что было: наши деньги, моих – её родителей деньги, – только так и смогли наскрести! А сами бы!.. – Хозяин махнул рукой.
В искреннем сочувствии бессребреникам мы позабыли уточнить: двести пятьдесят – только за работу или с материалами?
Если с материалами – не так уж много Славе с Джоном остаётся: тогда напрасно на них бочку катим!
– Слушай, а где они сами целыми днями пропадают? Здесь ведь – и не появляются!
– Ага! Славе за день надо материалы заказывать – к следующему вечеру только и подвезёт!
– Да, взяли, наверное, квартиру под отделку втихую от нас.
– Слушай, а ведь точно!..
А весна в считанные эти дни уже официально – с листом календаря – вступила в свои права, и дни, уходящие в розовозакатные вечера, становились всё длиннее.
Восьмое марта близилось: надо было что-то сочинять!
– Самба!.. Это – первый танец в латинской программе. Самба – это знакомство. Потом уж идёт флирт – ча-ча-ча…