Пожар между строк
Шрифт:
Я сразу бегу в ванную, надеясь таким образом спрятаться от Макса, который может легко перебраться ко мне через балкон. Я снимаю его рубашку, залезаю в душ и, включив воду, сажусь на пол.
Дурацкая привычка еще со школьных времен. Почему-то мне всегда казалось, что успокоиться и меньше плакать получается лучше, когда ты голый и на тебя течет вода.
Если то, что Марта сказала, правда, то…
Я не хочу об этом думать. Как только я представляю это, меня тошнит от самой себя. От того, что я повелась на эти
Какая же я буду дура при таком раскладе!
Сквозь шум воды прорывается стук в дверь ванной.
Ну, конечно, он не может просто оставить меня в покое.
— Полли! Открой, пожалуйста. Что случилось?
Я выключаю воду, встаю, обматываюсь полотенцем и отвечаю:
— Я хочу побыть одна. Уйди, пожалуйста!
— Не могу. Давай поговорим!
Мне сейчас совсем не хочется говорить.
Я тяжело вздыхаю.
С одной стороны, я понимаю, нужно держаться и не позволять манипулировать собой. А с другой…
Я уже достаточно сильно вляпалась, чтобы хотеть быть с ним, говорить с ним и просто знать, что он рядом.
Я подхожу к двери, но не открываю, а просто кладу на нее руки и упираюсь лбом.
— Полли. Пожалуйста, открой. Я не понимаю, что происходит.
— Я не могу открыть.
— Почему?
— Я… Не знаю.
— Я правда ничего не понимаю. Ведь все было хорошо!
Он действительно кажется растерянным.
Возможно, я и правда накрутила себя. Он ни на секунду не дал сомневаться в себе. Это только из-за Марты. Она с самого начала сказала, что не оставит меня в покое, пока я не исчезну. Она зародила в моей голове эти сомнения, а я захватила наживку и делаю хуже, в первую очередь себе самой.
— Полли.
Макс повторяет мое имя снова и снова. У него так хорошо получается. Никто никогда не произносил мое имя так, как делает он.
— Полли…
Я закрываю глаза и медленно открываю дверь. Макс смотрит на меня такими печальными глазами, что на секунду мне становится стыдно.
Я повела себя как ребенок…
— Извини.
Он берет меня за руку и мягко притягивает к себе.
— Я что-то сделал не так?
— Нет, просто…
Я вздыхаю, опустив плечи, говорю:
— Марта сказала, что…
Я не знаю, какие подобрать слова, чтобы это не звучало по-детски. Во всех сценариях, прокручиваемых мною, я выгляжу глупо. Или я глупа, что поверила. Или глупа, что не поверила.
Но мне нужно что-то сказать.
— Она сказала, что все так и будет.
— Как? Когда и что она тебе сказала?
Я мотаю головой и отхожу.
— Не важно. Я просто накрутила себя. Прости. Наверное, мне правда нужно побыть одной.
Макс долго смотрит на меня.
Не могу понять, он в шоке от того, что понял, какая я замороченная. Или он переживает за меня. Что он чувствует? Почему молчит? Почему молчу я?
Он чуть улыбается
— Тебе нужно отключить эту штуку.
Он мягко дотрагивается до моего лба.
— Есть способ это сделать?
Я не могу не засмеяться.
— Боюсь, что отключив ее, отключатся и другие мои “штуки”.
— Нет, этого нам не нужно.
Он обнимает меня и, аккуратно обхватив мой подбородок, нежно касается губами моих губ.
— Значит мне придется отвлекать тебя от нехороших мыслей.
Он скользит пальцами по моим рукам и, остановившись на плечах, бросает хитрый взгляд на полотенце, обмотанное вокруг моего тела.
— Думаю, это нам не понадобится, как считаешь?
Мое глупое лицо снова глупо улыбается.
— Ты прав. Но тогда тебе нужно избавиться от этого.
Я провожу пальцами по резинке его боксеров.
— Легко.
На следующий день после завтрака мы с Максом расходимся каждый по своим делам. Я — на лекцию Шарли, а Макс на какую-то деловую встречу.
После лекции мы с Шарли работаем до обеда, после чего она просит прерваться.
И вот в середине дня я остаюсь наедине с собой и понимаю, что совсем забыла какого это.
Я совсем забыла и Лилли, Пегги и даже о Гудроне.
Интересно, как он там.
Я спускаюсь к пляжу и, найдя удобное место в тени, звоню сестре. Она довольно быстро отвечает
— Звонишь проконтролировать как я забочусь о твоем коте и кактусе?
— И тебе привет!
— С твоими сублимированными детьми все в порядке. Можешь сосредоточиться на том, чем ты там занимаешься. Кстати, когда ты возвращаешься?
— Через три дня. И Гудрон и мои кактусы — это просто Гудрон и мои кактусы, а не сублимированные дети. Я вообще не уверена, что так говорят.
— Не умничай! Лучше расскажи, что там с нашим мистером директором заучкой?
— Почему заучкой?
— Ну, у него же не нефтяная империя, а издательство.
— И ты, и Лилли — ужасные друзья!
— Я твоя сестра, а семью, как известно, не выбирают. Что касается Лилли — ты выбрала ее сама. Кстати, мы недавно пересеклись.
— Знаю. Она сказала.
— А, отлично! Так что там с мистером как там его? Он научил тебя выговаривать свою фамилию?
— Интересно, как это должно выглядеть?
— Легко. Ты голая под ним и кричишь “ да, мистер Румпельштльицхен, да, да!”
— Ужас! Ты ужасна!
Пегги громко смеется.
— А, если серьезно? Как там у вас?
— У нас?
— Да ладно тебе! Я по голосу слышу, что у тебя был секс.
— Как это отражается на голосе?
— После секса ты начинаешь немного басить.
— Басить, значит?
— Ну да. Так что колись, вы нарушили один из смертных грехов?
— Пегги, я знаю тебя всю жизнь, но никак не привыкну к тому, как ты говоришь!