Пожиратель III
Шрифт:
— Доброе утро, Игорь Васильевич, — поздоровалась адвокат. — У меня сегодня рабочий день, я готовлюсь к завтрашнему заседанию.
— А у меня есть очень хорошая новость, — сообщил я, глядя на платёжку.
— Вы нашли нужный документ?
— То, что у меня сейчас на руках, это не просто документ. Это самая настоящая бомба. Скажите, можно к вам сейчас подъехать?
— Да, конечно, — ответила Никитина. — В любое время, я тут безвылазно до вечера буду сидеть. И если не затруднит, захватите кофе.
— Обязательно! Скоро буду, — пообещал я и сбросил звонок.
Видимо, её кофемашина окончательно
Ну а почему бы и нет? Деньги есть. Там девушка работает чуть ли не круглые сутки, чтобы мне помочь. И заметно, что такое усердие не ради гонорара, а потому что Арину Андреевну тоже зацепил такой беспредел в отношении моего отца.
Быстро приведя себя в порядок, я сделал со всех документов копии, чтобы оставить их у адвоката, вновь отложил костюм и прихватил вместе с бумагами ключи от Харлея. Мать с сестрой ещё спали, так что покинул я квартиру, никого не разбудив и ни с кем не общаясь.
Мотоцикл скоро встанет до весны в гараж, но пока ещё погода позволяла на нём проехаться. Да и быстрее это всё же, чем такси, которое ещё и ждать надо.
По пути в контору Никитиной я заглянул в магазин бытовой техники.
— О, доброе утро постоянным клиентам! — поприветствовал меня всё тот же продавец. — Чем могу помочь сегодня?
— Кофемашина нужна, — ответил я и тут же добавил: — Хорошая.
— Есть лучшая! — всплеснул руками парень. — Две тысячи стоит, но оно того стоит, прошу прощения за каламбур. Аппарат полного цикла. Даже молоко вспенивает и подогревает.
— В наличии? — уточнил я.
— На складе. Но оттуда принесут за пятнадцать минут.
Это, конечно, замечательно. Но не везти же мне её на Харлее?
— Доставку можно оформить? — поинтересовался я.
— Только на понедельник, — с явным сожалением ответил продавец.
— Мне надо сейчас.
Парень несколько секунд мялся, но всё же сказал:
— Сделаем сейчас, я организую.
Я достал из кармана пачку сторублёвых купюр. Отсчитал двадцать штук и положил на стойку. Затем рядом положил ещё пять и сказал, по очереди указывая на стопки:
— Это за кофемашину, это тебе за доставку и работу.
Покидал я магазин под заверения продавца, что он лично убедится, что доставлено всё в целости и сохранности.
До конторы Никитиной я доехал быстро. Припарковав Харлей, вытащил ключи и огляделся. Конечно, кофемашина — это хорошо, но Арина Андреевна всё же просила кофе, и я об этом не забыл.
На первом этаже здания, в котором находилась контора Никитиной, располагался небольшой кафетерий, в него я и пошёл. Потратив пять минут, я стал обладателем двух больших стаканчиков с кофе: один с молоком, другой без, сэндвича с говядиной и пирожных. Арина Андреевна — женщина молодая и, возможно, следит за фигурой, но, учитывая, сколько она работает, подкрепиться ей не помешает. Ну а откажется, так сам съем.
Добравшись до кабинета адвоката и войдя внутрь, я с улыбкой разложил покупки на свободный стол.
— Ваш заказ! — с улыбкой произнёс я, поводя рукой над едой и напитками.
— Что-то тут много всего, — заметила Никитина, приподняв бровь.
— Сегодня у нашего заведения акция: к каждому кофе в подарок сэндвич, пирожные и платёжные поручения, —
Арина Андреевна искренне улыбнулась, а я добавил:
— Я не знал, какой вы пьёте, поэтому взял один с молоком и один без. Выбирайте, а я второй выпью.
— Спасибо, Игорь Васильевич, — произнесла она, прихватив сэндвич. — Какой из них без молока?
По взгляду, которым она окидывала еду, было ясно, что адвокат проголодалась. Удачно я решил прикупить немного закуски к кофе. Никитина явно пропустила завтрак. Или вовсе торчала здесь с прошлого вечера.
Пока она пила кофе и ела, я рассказал о наших с Владом находках: о куче мелких платёжек, подписанных отцом, и об одной за границу, в Англию, за подписью бывшего директора.
— Это вообще замечательно, — отставив стаканчик в сторону, сказала Никитина. — Меня это и смущало всё время: ваш отец твёрдо уверен, что не подписывал платёжных поручений на большие суммы и уж тем более о переводе денег за границу. И версия с поддельной подписью меня, если честно, смущала ещё больше. Банк бы на такое не пошёл — даже подконтрольный бандитам. Утерять документы — это не проблема, за такое уголовное дело не заведут, а вот поддельная платёжка — это совсем другое. Это можно и потребовать через суд возврата денег от банка.
— Хорошо сработали, — кивнул я. — Поддельную платёжку банк мог не провести, а эту провёл. Её потом уничтожили, изъяв из бухгалтерии. А затем банк выкупили и оттуда изъяли и уничтожили вторую копию. И сейчас всё чисто.
— С позиции банка — да, — подтвердила Арина Андреевна. — А вот с позиции махинаций внутри завода, это сильно меняет дело. Да и задачу облегчает просто в разы. Если бы на платёжке была поддельная подпись вашего отца — это экспертиза и, возможно, не одна. А это время и возможность, что на экспертов окажут давление. Но главная проблема там другая — даже доказав, что подпись поддельная, мы бы не узнали, кто её поставил.
— А здесь всё налицо, — кивнул я, поняв, к чему она ведёт.
— Именно! — Никитина широко улыбнулась, взмахнув руками, едва не перевернув стаканчик с остатками кофе. — Ваш отец мне рассказал, что после приватизации он был директором завода лишь формально, а всеми делами продолжал заведовать бывший директор. Теперь уже в роли первого заместителя. Но Василий Петрович не говорил, что у Боброва было право первой подписи.
— Может, забыл?
— Скорее всего, и не знал. Подсунуть на подпись бумагу о наделении заместителя правом первой подписи не так уж и сложно.
Адвокат замолчала на несколько секунд, обдумывая изменившуюся ситуацию. Я не торопил и спокойно потягивал остатки своего кофе. Пирожные оставались на столе нетронутыми, но я был уверен, что и до них мы дойдём.
— Вот что, Игорь Васильевич, — постучав ногтем по столешнице, заговорила Никитина. — Такое нельзя светить сейчас ни в коем случае.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— С такой бумагой нам нужен бывший директор, — произнесла Арина Андреевна. — Как адвокат вашего отца, я могу вызвать Боброва для дачи свидетельских показаний. И когда он уже явится на суд, пригвоздить его этой платёжкой. Вот тогда у него никак не выйдет отвертеться перед судом.