Пожиратель империй. Часть 2
Шрифт:
Явно обрадованные тем, что их убрали из числа главных подозреваемых, заключённые, которых Шимгар назвал, и в числе которых, ожидаемо, был Аргиронт, на этот раз действительно не имевший абсолютно никакого отношения к поднятой буче, под конвоем стражников были отправлены по камерам.
Впрочем, кошак как раз-таки был единственным из них, у кого не было заметно ни капли радости. Наоборот, с того самого момента, как он вернулся со своего допроса, то есть уже почти тридцать часов, он был хмур как туча, а в его взгляде, то и дело бросаемом на меня, пылали
Он, в отличие от Янну, Шимгара и Диоклерта, сто процентов знал, куда делся Васке. Впрочем, сообщать им об этом он тоже точно не стал бы. Как минимум из-за всё тех же «понятий», а как максимум потому, что наверняка хотел отомстить мне за это лично.
В итоге на площади осталось двадцать девять заключённых. И всё пошло по кругу, с той только разницей, что на этот раз допрашиваемых не уводили за пригорок, а тащили в глубину ближайшей шахты, и не выпускали по часу и больше.
О том, что с ними там делали, можно было догадаться и без моей Сущности контроля поля боя. Достаточно было просто взглянуть на покрытые ранами и жуткими кровоподтёками тела возвращавшихся с «допросов» заключённых.
Причём только лишь этим Янну и остальные не ограничивались. У одного из вернувшихся отсутствовал глаз, другой остался без пары пальцев, третьему, судя по тому, как он держался за живот и по обилию крови, буквально наживую вспороли брюхо.
С учётом того, что даже настолько жуткие травмы уже не кровоточили, пытаемых по завершению процесса подлечивали. Но, очевидно, не до конца, да и в принципе настолько тяжёлые травмы, особенно потерю глаза, было сложно исцелить полностью.
Не церемонились они даже с оставшимися в списке подозреваемых Отцами и Матерями Форта. С живота Пампонгомба явно срезали пару килограммов жира, у Йирро пальцы на одной из ладоней были переломаны и вывернуты под самыми неестественными углами, а Вайле, судя по положению кровавого пятна на тюремной робе, отрезали сосок.
Хуже всего было то, что с каждым следующим «допрашиваемым» продолжительность «допросов» и тяжесть нанесённых травм увеличивались. А моё имя всё не называлось и не называлось…
Прождать на этот раз мне пришлось почти двое суток. И, чего уж греха таить, под конец этого ожидания, когда двадцать семь оставшихся заключённых уже вернулись, а предпоследнего — Фейро, не было видно почти пять часов, мне уже было ой как не по себе.
Определённо, это ожидание было куда томительнее, чем тот час, что я провёл, готовясь к убийству Васке.
Но и ему пришёл конец. Фейро вернулся с отрезанными ушами и носом, словно прожжённый сифилитик, и с рукой в насквозь пропитанном кровью рукаве, свисавшей, будто плеть. И настал мой черёд.
— Пожалуйста, садись, — приглашающим жестом Янну указал на залитый алым одинокий стул посреди пустой пещеры. Руки ворона также были буквально по локоть в крови. — Скажи, Тарс, за время ожидания у тебя не появилось, что нам сообщить? Может быть есть что-то, о чём ты не упомянул во время прошлого допроса, или просто забыл упомянуть?
Глава Форта был по прежнему максимально спокоен. Ничего в его голосе не выдавало, что последние пятьдесят часов он жестоко пытал почти три десятка Майигу.
Шимгар был хмур и даже вид меня на этом пыточном стуле, предвещавший скорую расправу, его, похоже, ни капельки не вдохновлял. Видимо, несмотря на свои угрозы и агрессивные методы ведения допроса, пытки всё-таки были циклопу не слишком по душе.
А вот главный надзиратель Диоклерт, во время допроса сидевший тише воды и ниже травы, показал себя с новой, довольно отвратительной стороны.
Судя по чистым рукам и одежде лично в процессе он не участвовал. Но раскрасневшаяся свинячья морда (в прямом смысле, в истинной форме он был огромным, покрытым густой шерстью вепрем), полные восторженного экстаза глазки и экстремально мерзко выглядевшие подрагивания толстых бёдер были прекрасной демонстрацией того, какие эмоции он испытывал по отношению к происходящему.
— Ничего нового, — покачал я головой, садясь на стул. — И что мы с этим будем делать?
— О, сейчас ты увидишь! — восторженно завизжал Диоклерт. — Пожалуйста, Янну, приступайте!
— Если я услышу от тебя ещё хоть один звук не по делу, — главу Форта этот хряк-извращенец, несмотря на всё тот же безэмоциональный тон, тоже явно уже изрядно достал. — Я отрежу твой член и запихну глубоко в глотку. Понял меня?
— Да-да, — угрозы свои Янну явно всегда исполнял, так что главный надзиратель мгновенно присмирел. — Прошу прощения.
— Прощаю. Итак, Тарс, давай начнём наш второй допрос. Вопрос первый: почему ты попал в Форт тысячи висельников, хотя наверняка имел все возможности отделаться простым штрафом?
Дар Фампы — живого детектора лжи, которого во время моего допроса использовал Фиантир, без всяких сомнений был невероятно редким. И не просто так.
В конце концов Майигу в большинстве своём не выбирали себе Дары сознательно. Так, как, к примеру, люди мира Драконьих Островов выбирали вид магии для изучения.
Во-первых, большинство Нейрагу не обладали полноценным интеллектом на уровне людей, и зачатки своих Даров они формировали скорее подсознательно, на уровне инстинктов. Шанс появления настолько сложной концепции, как «определение правды», при этом был чрезвычайно низок.
Во-вторых, даже если Нейрагу по каким-то причинам обретал разум, достаточно продвинутый для построения сложных логических цепочек, необходимых для выбора Дара, вряд ли его первым выбором стало бы «определение правды».
Мир Майигу работал по принципу «сильнейший получает всё, а слабый — ничего». А умение понимать, врёт тебе собеседник или нет, не слишком полезно в выживании или тем более в завоевании своего места под солнцем. Какая разница, сказал правду или солгал тот, кто бьёт тебя кулаком в нос?