Пожиратель Кланов
Шрифт:
Мне нужно было новое оружие, достаточно прочное, чтобы прорывать пропитанную маной древесину, и при этом не мяться и не ломаться.
Первым, что пришло в голову, было использовать мои новые когти. Но они были недостаточно длинными, даже не особо мешали сжимать кулаки. Такими разорвать полуметровые в обхвате корни было нереально.
И тогда мой взор обернулся на клетки, в которых держали поглотителей. Клетки, состоящие из толстенных металлических прутов толщиной в руку и весом килограммов по семьдесят-сто.
Даже после буйства Лариата, начавшего своими корнями ломать клетки,
На бегу я подхватил один такой прут, тут же ощутив, как меня повело в сторону от его веса. Я даже недооценил его вес, трёхметровая стальная балка весила куда больше полутора центнеров. Попрыгать с такой битой в руках уже бы не получилось. Вот только прыгать я теперь и не собирался.
Развернувшись на пятках, я вновь устремился прямо на несущие на меня осьминожьи щупальца. И вот на этот раз всё вышло более чем замечательно. Один-единственный взмах моей импровизированной булавы смёл сразу три корня. Мне в лицо будто выстрелили зарядом шрапнели из летящих на огромной скорости мельчайших щепок.
Так же быстро, как бил кулаками, атаковать балкой я, разумеется, не мог. Каждый взмах даже с моей нечеловеческой силой отнимал от трети до половины секунды.
И поначалу из-за этого было довольно сложно, так как корней Лариата было значительно больше, чем я мог быстро уничтожить. В результате чего я, утратив возможность быстро уворачиваться, получил больше десятка малых и серьёзных травм.
Хуже всех были перелом нескольких рёбер слева и очередной глубокой раны бедра. К счастью, на этот раз мне удалось избежать участи жучка под стеклом у энтомолога и насквозь мне ногу не пробило. Но судя по количеству начавшей стекать мне по ноге крови, была задета бедренная артерия. И, если бы я с этим ничего быстро не сделал, то стало бы значительно хуже.
А возможности сделать лучше пока что на горизонте не виднелось. Но хотя бы после того, как я поломал часть корней, напор ослаб.
Так как магия растений позволяла Лариату выращивать корни только из самого кончика, перелом древесного ствола в середине означал, что этот конкретный корень становился бесполезен и ему было нужно создавать новый.
Помучиться с уничтожением основной массы корней какое-то время пришлось. Но в итоге мне удалось достичь определённого равновесия между тем, с какой скоростью я размахивал стальным прутом, и тем, с какой скоростью Лариат призывал новые корни.
При этом о какой-то патовой ситуации речи не шло. Потому как, хотя я и не мог сломать все корни, а старик теперь не мог создать достаточно корней, чтобы меня окружить, я не стоял на месте. Наоборот, продолжал двигаться, уже не так изящно и быстро, но всё-таки лавируя между клетками. И с каждой секундой всё приближался к Лариату, замершему неподалёку от входа в зверинец.
Ближе к эпицентру магии скорость создания корней увеличивалась, как и их плотность, а я не становился сильнее, скорее наоборот. Но и на старика подобная нагрузка не могла не оказывать эффект.
К тому же магии у него было ограниченное количество. Даже если он мог вытягивать её из других одарённых и даже поглотителей, вечно
Когда плотность атакующих меня корней становилась настолько большой, что я уже не мог приблизиться к старику даже на метр, мне приходилось начинать войну на истощение.
Будто какой-то спартанец я удерживал завоёванную территорию, отбиваясь от десятков атакующих меня корней. Я обливался потом, чувствовал как дрожат руки, сжимавшие уже изрядно погнутый прут, покрывался всё новыми и новыми ранами.
И длилось это до тех пор, пока напор корней не начинал спадать, что позволяло мне продвинуться ещё на несколько метров вперёд, чтобы всё повторилось в точности.
Фактически, мы с Лариатом состязались в выносливости. Его магия против моего тела. И вскоре стало понятно, что я всё-таки выигрывал. Несмотря на то, что от усталости я уже с трудом мог передвигать ноги, а взмахи прутом стали раза в два-три медленнее, я продолжал продвигаться вперёд.
До тех пор, пока не остановился прямо у плотного деревянного кокона, которым Лариат окружил себя. Это, похоже, была стандартная тактика Ресфали.
Взревев так, будто намеревался продавить защиту корней одним своим голосом, я поднял прут и, наплевав на рванувшиеся ко мне корни, обрушил на кокон один из мощнейших за сегодня своих ударов.
Древесина продержалась меньше мгновения. Потом под весом стали подалась вниз и я услышал, как конец прута врезался в пол под ногами Лариата.
В ту же секунду корни, часть из которых уже добралась до меня и начала ввинчиваться в тело, замерли на месте. А вибрация, отдавшаяся во всём теле, дала знать, что стальная балка, сослужившая мне такую замечательную службу, в итоге всё-таки сломалась, идеально выполнив свою роль.
Вывернувшись из едва не пришивших меня корней, я схватился за края наполовину разломанного кокона руками и после нескольких секунд напряжения мышц деревянная защита не выдержала и развалилась на две половинки.
Внутри, окровавленный, с развороченной правой стороной груди, почти напрочь оторванной рукой и частично вывалившимися из живота кишками, лежал Лариат. Однако нанесённые мной раны были не единственным, почему старик выглядел откровенно дерьмово.
Кожу Лариата покрывали отвратительного вида крупные волдыри. Из тех, что уже лопнули, вытекала густая и едко пахнущая жижа. Его глаза налились кровью, и также кровь, совершенно чёрная, как дёготь, вытекала из его носа, ушей и с уголков губ. А самым странным было то, что я очень слабо, но всё-таки чувствовал от старика ауру поглотителя.
— Побочный эффект от высасывания сил тех тварей? — поинтересовался я, почти уверенный, что угадал.
На меня уставился заплывший кровью глаз. Несмотря на ужасные повреждения и то, что с ним сделало поглощение поглотителей, Лариат был в сознании. И, более того, тысячи тончайших древесных росточков уже начали оплетать его тело, видимо намереваясь закрыть все раны и не допустить смерти.
Так что он определённо меня понимал.
— Да… — просвистел он. — Но всё равно… проиграл…
— Такова жизнь, — пожал я плечами. — Но ты был очень близок.