Пожиратель женщин (Сборник)
Шрифт:
— Увы, наша жизнь — это очень короткая поездка, которая, суждена нам по воле наших родителей. И я предпочитаю совершать эту поездку в вагоне первого класса, а не в вагоне для скота.
— Этот сад принадлежит вам?
— Да. Разумеется, он ничто по сравнению с садами Семирамиды, но так как я никогда не бываю в нем, то для меня он достаточно хорош.
Пабло помог гостье снять жакет, проводил ее в предназначенную для нее комнату и осведомился, не желает ли она отдохнуть.
Оставшись одна, Кончита осмотрела
Спальня Кончиты была расположена между столовой и спальней Пабло.
Кончита открыла чемодан и вынула полотенце, флакон духов, тюбик с зубной пастой, зубную щетку, пару туфель, ночную рубашку и японский халат.
Опустившись на мгновение на постель, она заложила руки за голову и поболтала ногами в воздухе. Ноги ее были обнажены до колен, и вдруг стремительным движением она поспешила укрыть их, — она заметила напротив себя дверь, а в двери замочную скважину.
В соседней комнате снова пробили часы — четверть восьмого.
Кончита встала, подкрасила губы, припудрилась, переодела чулки и туфли, оглядела свои безукоризненные ногти и вышла в столовую.
Стол был уже накрыт. Пабло поднялся и, улыбаясь своей гостье, попросил ее занять место за столом, в то время как кухарка, принаряженная, как деревенская невеста, подала паштет. При этом она извинилась, что не рассыпала по столу розы.
— Зато стол украшают руки дамы, — заметил Пабло. И дама поблагодарила его за комплимент улыбкой.
Обед прошел очень чинно и сдержанно, и несмотря на то, что колени-собеседников находились в опасной близости, ноги их ни разу не встретились под столом.
Из сада доносилось щебетание экзотических птиц, запертых в большой клетке. Их голоса смешивались с криками обезьянок, гулявших на свободе.
— А чей это бюст?
— Это — Сократ, древний философ, имевший обыкновение шататься по публичным местам в сопровождении сонма учеников, старательно записывавших все глупости, которые приходили ему в голову.
— И который оставлял свою жену Ксантиппу дома. Впрочем, она была сварлива, как и все остальные профессорские жены, изменяющие своим мужьям с мальчишками. Единственное исключение — я.
— Да, так поговоривают о Ксантиппе, но, возможно, Сократ просто притворялся гомосексуалистом, как это и ныне в моде... Не угодно ли вам соусу?
Благодарю вас.
И снова улыбка озарила лицо гостьи.
— Почему вы не пьете вина?
Снова улыбка.
— Почему вы улыбаетесь?
— Потому что вы предлагаете мне выпить возбуждающее.
— Но это же совершенно невинное вино.
— Это зависит от восприимчивости человека.
— Хорошо, я не буду настаивать.
Глаза женщины заблестели.
— Ваш муж
— Его любовь такая сладкая, что мне приходится бояться сахарной болезни.
— Он ревнив?
— Да. Но он настолько уверен в своих достоинствах, что не может предположить, будто я могу счесть кого-нибудь лучше его. И поэтому он убежден в том, что я верна ему.
— Вы счастливы?
— Почти. Скажите, а какую книгу пишете вы в настоящее время?:
— Такую же, как и все остальные книги.
— И она скоро выйдет из печати?
— Мне надо еще поработать над последней главой. Куда вам угодно отправиться сегодня вечером? В театр?
— Это могло бы скомпрометировать меня. Вас ведь знают в Какаочинча!
— Но зато вас еще не знают.
— К тому же я устала. Я пораньше лягу спать. Вы и не представляете себе, какое странное ощущение вызывает мысль о том, что находишься в доме человека, с которым познакомилась три часа назад и о котором знаешь только то, что он пишет книги и любит женщин.
— О, я люблю далеко не всех женщин, которых мне приписывают.
— И вы об этом сожалеете?
— Нет, у меня еще есть время полюбить их.
— Сколько вам лет?
— Тридцать пять.
— И только?
— По сравнению с тем количеством лет, которое у меня впереди, это много. Разрешите предложить вам ликеру. Я выкурю сигарету.
— Прошу вас.
Пабло Амбард одевался с элегантностью международного вора..
— Скажите, браслет, который вы носите, связан для вас с какой-нибудь историей?
— Нет.
— Не верю. Должно быть, его замкнула на вашей руке какая-нибудь женщина. Расскажите мне, пожалуйста.
— Повторяю вам, этот браслет не имеет истории.
— В таком случае выдумайте ее.
— Я никогда не выдумываю историй ради одного человека. Если же я их выдумываю, то для всеобщего употребления. Но я готов для вас сделать исключение. Итак, на берегу Амазонки я познакомился с одной японкой...
— Но разве Амазонка протекает не по Бразилии?
— А по-вашему, японки в Бразилии не могут встретиться?
— Вы правы. Так кто же была эта японка?
— Танцовщица из варьете, которой суждено было оказаться любовницей павиана...
— Прошу вас, довольно, — возмутилась дама. — Я не хочу слушать дальше. Я ухожу к себе. Итак, до завтра.
Пабло проводил ее до порога комнаты и простился с нею, пожелав доброй ночи.
Затем он добавил:
— Если вам что-нибудь понадобится, — я сплю там.
— Нет, мне ничего не понадобится,— поблагодарила дама, смущенно улыбаясь. — Спокойной ночи!
И она на мгновение замерла на пороге двери так, как это делают пожилые комики на сцене; прежде чем соберутся захлопнуть дверь. '