Пожиратель
Шрифт:
И как же мне были знакомы все эти изменения, просто невероятно знакомы. Я всё это уже видел, я это уже один раз пережил. Очень не хотелось переживать это заново, но, похоже, альтернативы у меня не имелось. Однако у меня был опыт, на который я очень рассчитывал. Он должен был помочь.
Я смотрел по сторонам, и до полного ощущения дежавю, не хватало только доносящейся из каждого киоска песни про осень, напоминающей всем, что это такое. Вот прямо не хватало её для полного комплекта. У меня даже возникла идея вспомнить аккорды, текст и записать эту песню, раз её в этом мире ещё не
От этой мысли я едва не рассмеялся.
Вот только я никогда не был музыкантом. И какие там за аккорды, понятия не имею, кроме того, и медведь мне на ухо наступил. Я даже напеть не смогу талантливым ребятам, чтобы аранжировку сделали. Поэтому стоило поискать другие способы разбогатеть.
Но что-то делать надо однозначно — это я уже понял. Страшно представить, какие испытания выпадут моим родителям и особенно сестре — я прекрасно помнил, сколько молодых ребят не пережили девяностые, сколько судеб было сломано. Да, за семью я теперь переживал намного больше, чем за себя. У меня был опыт одних девяностых и, можно сказать, прививка ко вторым, а они жили в благополучной Российской Империи, и вряд ли готовы к подобному повороту истории.
Значит, я должен сделать всё, чтобы они прошли через этот период без потерь. А желательно, ещё и в прибыли остались. Надо только выбрать, как всё правильно сделать, но я же здесь не на один день, так что что-нибудь придумаю.
Я обязан придумать.
В прошлом я организовывал разный бизнес. Что-то приносило доход лишь временно, что-то осталось со мной до самого конца. Конечно, о торговле на бирже и открытии брокерских контор здесь ещё очень далеко — не тот уровень технического развития, но открыть, например, автомойку я бы точно смог.
Автомобилей в городе полно, чистящие средства можно в той же Турции закупать или Китае. А уж найти работников, готовых за денежку малую натирать чужие машины, и вовсе вскоре станет не проблема. От школьников до студентов. А если прибавить к этому шиномонтаж, то и слесарей нанимать будет можно, и это уже будут мужики толковые, а не пацаны с улицы.
Безусловно, эти девяностые, несмотря на внешнее разительное сходство, сильно будут отличаться от тех, что я когда-то пережил. Не будет того оголтелого раздела страны и её ресурсов между бывшими партийными работниками и чиновниками, превратившимися в олигархов. Здесь главные ресурсы и средства производства уже давно поделены между уважаемыми родами. Но передел будет. Его не может не быть. И, соответственно, будет разгул преступности.
И тут, словно в подтверждение моим мыслям, прямо передо мной на землю упал бумажник — довольно потрёпанный, явно не первый раз падает, даже кожа облупилась местами. Я смотрел на него несколько секунд, отказываясь верить в то, что глаза меня всё же не обманывают.
Кто бы вы ни были, вы это серьёзно?
У меня аж слеза умиления выступила — теперь я практически полностью вернулся во времена моей прошлой молодости, даже защемило что-то внутри. И тут же бумажник подхватил короткостриженый парнишка в кожаной куртке, ловко сунул в карман, а потом посмотрел на меня.
— Ты хотел поднять? — тихонько спросил он.
Я
— Ладно, на двоих разделим, — сказал парнишка, делая вид, будто снисходит до меня. — Я видел, что ты тоже хотел его поднять. На двоих будет честно, по понятиям. Но давай отойдём, пока хозяин лопатника не вернулся.
Схватив меня за рукав, он потащил меня к выходу с рынка. И вёл так уверенно, даже не подозревая, что тем самым себя выдаёт с головой. Ну вот как можно быть настолько уверенным, что в этот закуток никто прямо сейчас не зайдёт отлить или зажать девчонку? Он же идеально подходит для уединения!
Впрочем, это я знал о таком разводе, и потому мне было смешно за всем этим наблюдать. А человек несведущий, если он жаден до чужого добра и халявы, тут же забывает обо всех предосторожностях и думает лишь о предстоящей наживе. И вообще не обращает внимания, куда его ведут.
В итоге мы оказались за рядом закрытых киосков. Картинно посмотрев по сторонам, изображая проверку, чтобы никто не видел, этот горе-артист открыл бумажник и присвистнул.
— Повезло нам, брат! — радостно объявил он, наклоняя бумажник так, чтобы я видел его содержимое.
Ничуть не смущаясь, что я до сих пор не проронил ни слова, он достал четыре бумажки по пятьдесят рублей и продемонстрировал их мне.
— По сотне на рыло, это мы удачно на рынок зашли! — продолжил отыгрывать свою роль парнишка. — Не зря мне сегодня по гороскопу обещали бабки на ровном месте!
Он сунул в карман две своих банкноты, а бумажник с оставшимися деньгами отдал мне.
За киоском явно уже стоял «хозяин» этого бумажника с другом или двумя друзьями, которые должны были теперь совершенно случайно наткнуться на меня и заявить, что они видели, как я поднял кошелёк.
Ну что ж, ребята, давайте поиграем.
Я быстро достал сто рублей, сунул их в карман, а бумажник незаметно закинул на крышу киоска. Обыскивать себя я бы в любом случае никому не дал, но если мошенники работают в связке с участковым, то улику лучше не держать при себе. Хотя, конечно, тот дежурный в будке вряд ли решится выйти, но он ведь здесь не один может быть.
И только я выбросил бумажник, как из закутка рядом вышли четверо мордоворотов. Все четверо носили такие же кожаные куртки, как и смотрящие за рынком. Двое были здоровяками и выглядели как близнецы: одинаковый рост, телосложение, короткие, почти под ноль, стрижки. Лица различались, но выражения на них было одинаковое: парни приготовились «быковать». Третий был мелкий и худощавый, а четвёртый — примерно моей комплекции, только с лишним весом и толстой цепью на шее. Похоже, главный.
Ко мне они приблизились стремительно, в глазах главного я заметил торжество, здоровяки изображали готовность драться, а мелкий оглядывался по сторонам — видимо, ему было поручено следить, чтобы никто чужой не появился в ненужный момент.