Пожиратель
Шрифт:
Как подошёл Лопухов со своими дружками, я пропустил, погруженный в свои размышления.
— Что, Ворон, твой дар настолько мал, что артефакт его даже не смог определить? — спросил он, вальяжно подходя ближе и возвышаясь надо мной.
— Либо настолько большой, — спокойно ответил я и с издёвкой добавил: — Но тебе сейчас надо думать не о моём даре, а о своём. Как бы тебя теперь батя твой из завещания не вычеркнул. Ты теперь из надежды рода превратился в позор семьи.
Раньше я вряд ли сказал бы
Очень уж неприятным типом он был и постоянно всех доставал. Так что небольшой порки однокашник заслуживал. К тому же, уж кому не стоило так нагло себя вести, так это ему — с его маленьким даром.
Лопухов покраснел, его кулаки сжались до побелевшей кожи. Он тяжело засопел, нагнетая злость, и, казалось, вот-вот бросится на меня. Но что-то его всё-таки сдерживало.
Но недолго он сдерживался — до моей следующей фразы.
— Лопухнулся ты, Лопух! — резюмировал я, и этого лицеист перенести уже не смог.
Он подскочил ко мне и с размаху ударил меня кулаком по голове.
Точнее, хотел ударить. Я, пригнувшись, резко отклонился в сторону, кулак Лопуха просвистел в воздухе над моей головой, а я прописал бедняге короткий удар правой прямо в солнечное сплетение. Противник ахнул и стал хватать ртом воздух. Только вот вдохнуть пока не получалось. Лопух выпучил глаза и уставился на меня, не понимая, что делать.
Я спокойно встал, усадил поверженного наглеца на лавку, похлопал его ладонью по щеке и сказал:
— Скоро отпустит.
Его дружки даже не дёрнулись на помощь своему лидеру. Типичное шакалье — если бы я сейчас сказал: «Бу!», они бы разбежались в ужасе.
Но вместо этого я сунул руки в карманы и побрёл в сторону входа в лицей. Приятная мысль, что руки-то помнят, грела душу и поднимала настроение. Вот ещё бы узнать, что они помнят помимо этого.
А ещё пора было узнать, что там с моей магией. Дар-то я чувствовал, любой дурак бы догадался, что в актовом зале сработал именно он. Но понять бы ещё, каков этот дар и как им пользоваться.
В здании лицея стояла непривычная тишина. В коридорах не горел свет, даже охраны не было видно. Похоже, новость о смерти императора всерьёз пошатнула даже требования безопасности. И это в военном лицее! Что же творится сейчас в гражданских школах?!
Где искать мага с артефактом, я не знал, но догадывался. Так что, поднявшись на второй этаж, добрался до двери в учительскую. За перегородкой слышались приглушённые голоса. Определить, кто конкретно говорит, было трудно.
Постучавшись, я повернул ручку и вошёл внутрь, не дожидаясь приглашения.
— Воронов? — подняла на меня взгляд замдиректора по воспитательной работе. — Ты чего здесь забыл?
Рядом с ней сидел наш преподаватель
— Мне нужна повторная инициация, сказали явиться через час, — пожав плечами, ответил я, разглядывая потерянное лицо сотрудницы лицея. — Где мне артефакт искать с магом?
Она вздохнула, беря себя в руки. Было заметно, что возвращение к простым вопросам помогло ей собраться.
— А ты на линейке был? Слышал, что произошло, Воронов? — спросила она. — Ты понимаешь, что государь император погиб?
Мне, конечно, было жаль императора, но как его гибель должна помешать мне пройти инициацию, не понял. Ну не родня же он руководству лицея? Жизнь не закончилась, небо на землю не рухнуло.
И бюрократам будет чхать на то, почему у меня нет подтверждения дара. Меня просто не примут в академию, и все усилия моих родителей окажутся потраченными впустую.
Удивительно, но имея за плечами целую жизнь в другом мире, я всё равно воспринимал Вороновых именно как свою семью. А потому подводить их не мог — за своих я привык всеми силами держаться и бороться. Семья — это святое.
— И как же мне теперь быть? — спросил я, не сводя взгляда с заместителя директора. — Меня же без документов о прохождении инициации не примут в академию.
— Держи свои документы! — она порылась в ящике стола и протянула мне какие-то бумаги в пластиковом файлике.
— А как же дар? — удивился я.
— Записали, что средний, — пояснила замдиректора. — Большого у тебя в любом случае быть не может, скорее всего, маленький, так что повезло тебе. Теперь точно в академию примут.
— Но…
— Иди уже, Воронов! Не до тебя!
Спорить я не стал и быстро покинул помещение.
Всю дорогу до дома прокручивал в голове произошедшее со мной на инициации и, признаться, совершенно забыл о том, что страна лишилась императора. На улицах было непривычно тихо, позакрывались многие кафе, никто не смеялся, не шумел, Екатеринбург казался каким-то неживым. Впрочем, я на это даже и не обратил особого внимания. И лишь дома, когда дверь открыла испуганная сестра, я вернулся в реальность.
— Что случилось? — спросил я у Кати.
— Так император же… — попыталась объяснить сестра.
Вот уж не думал, что она так расстроится от этой новости — на Кате просто не было лица.
— Не переживай, — сказал я. — Такое бывает, но жизнь продолжается. Не стало этого, будет другой. Король умер, да здравствует король и всё такое…
— Папа на кухне пьёт водку, а мама в спальне плачет, — всхлипнув произнесла сестра, и теперь мне стало понятно, почему у неё такой вид на самом деле.