Пожиратели душ

Болтунов Владисла

Джеймс поднял руку, в ней не осталось ничего прежнего, что бы хоть как-то напоминало ему о ее прежнем виде. Почему-то в тот момент он подумал об обуви, что он больше не сможет ее чинить. Его клинок вновь претерпел изменения: начиная от локтя шло длинное острое лезвие, походившее на меч. Остальная часть руки, что была выше локтя, обросла чешуёй, похожей на рыбью. Она выступала вплоть до шеи и начала расти на правой груди.

– О боже мой! Что со мной происходит?! Я стал походить на чудовище, моя рука вся горит, словно ее затолкали в раскаленную печь.

– Да и я о том же, видок у тебя, конечно, жуткий. Хотя я бы и сам не отказался от такой руки, в этом мире все равно, как ты выглядишь. А плотским утехам здесь не бывать. Не унывай, дружище, это еще чудо,

что мы с тобой вообще остались живы. Теперь ты моя единственная надежда на выживание, и я готов называть тебя братом до того момента, пока сам не обрету такую же силу. Тогда уж мы покажем этим тварям, и они ответят за всех убитых братьев и сестер.

Джеймс неподвижно лежал где-то в течение часа, его боль долго не унималась и пульсировала по всему телу. О’Брайн же осмотрел периметр окрестности, он взобрался на самое большое здание, которое было поблизости. Пробыв там около десяти минут и убедившись, что монстров нигде нет, он спустился и вернулся обратно к Джеймсу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше, во мне появилось столько сил, что, мне кажется, я способен обежать весь земной шар. Боль стихает, еще немного – и вовсе стихнет.

– Это хорошо, моя боль без алкоголя, увы, уже не стихнет. Нам надо выдвигаться, пока этих тварей нет поблизости.

– Раз надо, тогда вперед, теперь уж мне ничего не страшно, я хочу лишь побыстрее пустить свое оружие в ход.

Глава 11

И канул он во мраке

Джеймс шел впереди, он еще никогда не был так уверен в своих силах. Они проходили по руинам города, который подвергся бомбёжке, часть домов была цела, и кое-где обитали живые люди, проносящиеся светлой тенью в этом мире. Дорога на удивление была спокойной, монстров на пути не было, как и мертвых скитальцев. О’Брайн долго молчал. Поначалу он шел, то и дело озираясь по сторонам, ему было страшно, а серые бетонные улочки и проулки навевали воспоминания, от которых он хотел избавиться. Сравнявшись с Джеймсом, ему захотелось прервать то молчание, которое, как ему казалось, было вечным.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю, Джеймс?

– Понятия не имею, может, о детях или о чудовищах, что здесь обитают.

– А ты догадлив, рад, что человеческая черта в тебе еще не угасла. Интересно, как там моя малышка Эмми? Она у меня красавица, больше всего на свете я бы хотел смотреть, как она растет, укладывать её в постель и целовать по ночам.

– Я как никто понимаю тебя, дети – это самое главное в жизни.

– Ну, еще хорошая выпивка и красивые девушки. Теперь можно лишь вспоминать о былых похождениях. У тебя было много девушек, Джеймс?

– Я всегда был верен лишь одной, как повстречал ее, так сразу понял: она моя судьба, та, кто нарожает мне кучу детишек. Так и произошло.

– У меня было много женщин до свадьбы, после я оступился лишь одиножды. Я здорово набрался в баре после тяжелых будней, мне не очень-то хотелось домой в тот день, после четырех лет брака ноги несут туда с неохотой. Мои коллеги недолго пробыли со мной, после одиннадцати покинув столик, за которым мы сидели, и разошлись по домам, оставив меня с бутылкой виски наедине. Но я недолго горевал, ко мне подсела худенькая брюнетка лет девятнадцати. На ней было белое прямое платье в пол с вышитыми узорами и украшенное бисером. У нее были длинные черные волосы, собраны в пучок, милое личико с детскими чертами. Смотря на нее, ты сразу утопаешь в ее притягательных больших черных глазах, которые подчеркнуты вытянутыми объёмными ресницами. Губы ее были тонкие, с выделенными контурами темно-красной помадой, которая придавала им объём. Ее талия была узенькая, а груди слегка выпячивались из-под платья.

Она подсела ко мне в поисках компании, ну и алкоголь сделал свое дело. Хорошо выпив, я предложил проводить ее до дому. Когда мы подошли, она взяла меня за руку и поволокла за собой. Я не стал ей отказывать. Зайдя в комнату, она поцеловала меня, затем как кошка, раскачивая бедрами, она дошла до кровати и начала снимать своё платье. Я стоял

и смотрел на ее прекрасное молодое тело. Она поманила меня своим пальцем, и я, в спешке скидывая одежду, шел к ней. Боже, как она была соблазнительна. Тогда алкоголя во мне было много, но даже это было в тот вечер не помеха. Она подошла ко мне, взяв мой неэрегированный член в свою ручку, и плавными движениями начала массировать его. Ее губы прижались к моим, затем они спустились вниз, и через пару секунд я был готов в нее войти. Она легла на кровати на спину, раздвигая свои худенькие ножки, и я тут же принял положение сверху, войдя в ее теплое лоно. Закрыв глаза, я начал медленные толчковые движения, после которых послышались ее нежные стоны. Она прижимала меня к себе, впивалась в мою спину ногтями, я же становился яростнее. Стоны становились громче, кровать скрипела, я почувствовал, что больше не в состоянии сдерживаться, и захотел выйти, но ее ноги сцепили меня, и по нашим телам прошел импульс, заставивший их дрожать.

После той сладкой ночи я избегал ее. Жена сразу раскусила меня, выдворив жить на диван. Не знаю почему, но ту ночь я помню лучше, чем все свои ночи с женой.

– Ты ужасный человек, О’Брайн, и болтун, каких поискать.

– Возможно, и так, но я не жалею.

– Давай пойдем молча. Мне не хочется слушать истории о твоих похождениях и твоей жизни в целом, нам надо быть бдительными.

Они долго шли в никуда, сменяя руины города на поля и леса. Иногда они наблюдали в отдаленности, как монстры пожирают людей, но не вмешивались, боясь накликать беду. Они брели около суток, пока не увидели очередной город, который в этот раз был заполнен светом живых людей. Но в городе было и иное странное свечение светло-красного цвета. Рука Джеймса внезапно приобрела такой же оттенок. На лице появилось безумие, и его ноги сами двинулись в город. О’Брайн схватил за плечо Джеймса, пытаясь без слов остановить его. Но он был сам не свой, разум покинул его в ту же секунду, как засиял клинок. Обернувшись, он поднял своё оружие до пояса и резким взмахом справа налево рассек грудь О’Брайна, который от полученного удара свалился наземь. Не оглядываясь, он словно гепард молниеносно кинулся в сторону города. Вбежав в его окрестности, переполненный внезапным безумием, он стал рубить все души, только что отошедшие в иной, черно-белый мир. Его глаза, запылали как у дьявола, а красная энергия обвила его тело словно купол. Двое чудовищ, приметив энергию, запрыгали к нему, но их постигла участь быть изрубленными на множество частей. Число убитых им возрастало с каждой секундой, клинок ревел, ненасытно поглощая в себя всю энергию, что источали души. Внезапно его снова одолела боль, он упал и потерял сознание.

О’Брайн, поднявшись, двинулся в город, еле переставляя ноги, боль пронзала все и разом. Его духовная сила вытекала через рану в груди, его тело блекло, становясь прозрачным, в глазах все плыло и двоилось. Впереди кто-то стоял, он был из этого мира, какой-то странник, походивший на монаха. Он был облачен в длинную мантию, касающуюся земли, лицо его закрывал длинный капюшон. Незнакомец уверенными шагами направился в сторону О’Брайна, который кое-как волочил ноги и с трудом приподнимал голову от земли, чтобы рассмотреть незнакомца. Когда он в очередной раз поднял свой взгляд, то встретился с ним лицом к лицу. О’Брайн был настолько слаб, что даже не заметил, как рука незнакомца дружелюбно легла ему на плечо.

Глава 12

Странник

Незнакомец не заставил себя молчать, его голос прозвучал как из уст проповедника. Слова были отчетливыми, и в них была какая-то непонятная для О’Брайна энергия. Ему почему-то сразу захотелось довериться этому скитальцу, как будто он был лучшим другом, и он бы так и сделал, если бы прожил чуть меньше на том свете.

– Я наблюдаю за тобой с тех пор, как ты попал в этот мир. Пойдем же со мной, и я излечу твои раны.

– Кто ты, черт возьми, такой?! Хотя неважно. Послушай меня, где-то в городе мой друг, его зовут Джеймс, и пусть он последняя сволочь, потерявшая рассудок, я не оставлю его.