Пожиратели душ
Шрифт:
– Ты не тот, кем кажешься, – сказала она.
– Ты тоже. – Она слишком увлеклась осмотром, забыв об осторожности, и поплатилась за это. Он сдернул с нее вязаную шапку, под которой обнаружилась буйная рыжая грива – не длинные женские локоны, которые он, вероятно, ожидал увидеть, но и не остриженные по-мужски волосы. – Теперь мой черед задавать вопросы. Начнем с того, почему ты принимаешь так близко к сердцу судьбу этой девочки? С другой стороны, женщина, которая путешествует в мужском платье… можно, я угадаю?
Ни один мужчина, кроме Итануса, еще не заставлял
– Догадки – дело опасное.
– Вот как? – Голубые глаза из ледяных стали теплыми, как горное озеро летом. – Олененок, никогда не видевший человека, не боится охотничьего лука. А лань, которую стрелы уже задевали, подает молодым пример и бежит, как только завидит людей. – Он снова улыбнулся – не насмешливо и не зло, а с состраданием и добротой. – Быть может, я заблуждаюсь?
Камала онемела на миг.
– Ты сравниваешь меня с ланью?
– Или с волчицей – но в этом случае она еще и перервет горло тому, кто вздумает охотиться на ее детеныша.
– Так кто же я, – вскинула бровь Камала, взяв себя в руки, – лань или волчица? Выбирай что-нибудь одно.
– Женщина способна быть сразу и тем, и другим. Потому-то мужчины и сходят с ума, пытаясь понять вас.
Дверь гостиницы распахнулась, помешав ей ответить. Камала увидела, как затвердело лицо незнакомца, и обернулась посмотреть, что еще стряслось.
Из двери вышел хозяин. Он пугливо озирался, будто чуя недоброе, – значит чары подействовали. В одной руке он держал дорожную котомку с кое-как привязанными к ней одеялами, в другой – кожаный кошелек.
Отыскав глазами незнакомца, он сплюнул и кинул мешок ему под ноги.
– Шел бы ты отсюда подобру-поздорову. У меня приличное заведение, никаких свар – помни об этом, если надумаешь снова ко мне заглянуть. – Кошелек отправился вслед за котомкой. – Вот твои деньги с вычетом платы за стол и ночлег. И мне за хлопоты тоже кое-что полагается.
Метнув подозрительный взгляд на Камалу, хозяин вернулся назад. Путник взвесил на руке кошелек, словно прикидывая, много ли убыло.
– Хорошо, что он мне его вернул – я сильно потратился на эту девчонку. Надеюсь, тебе я там хлопот не доставил?
– Ничего, справлюсь. – Ей хозяин на дверь не укажет – это столь же верно, как восход и заход солнца, но ее собеседнику незачем знать об этом.
– Меня зовут Талсин, – представился он. Поразмыслив немного, что говорить ему, а что нет, она ответила:
– Меня – Ковен.
– Мужское имя.
Она забрала у него шапку и натянула на голову, спрятав волосы.
– А я, по-твоему, кто?
– Как бы ты назвал себя, переодевшись девушкой, Ковен?
Его дружелюбие обезоруживало, но не настолько, чтобы она забыла о своем положении. Магистры ищут ее, гансунгские магнаты, возможно, тоже, а тут еще эти сны. Что, если этот милый юноша, принадлежащий к знатному роду, как-то связан с одной из этих сил? Есть чего опасаться.
– Право, не знаю, – кокетливо уронила она. – Придумай сам, Талсин.
– Хорошо. – Он задумался, а она тем временем запустила колдовское щупальце в его душу.
Что-то здесь не так, поняла она в тот же миг. И дело не только в том, что магия окутывает его будто кокон. Знатные господа часто пользуются услугами магистров в тех или иных целях – наличие чар лишь подтверждает высокое происхождение этого юноши. Но душа, которую эти чары заслоняют… в такую душу она никогда еще не входила. Прикасаться к ней – все равно что хватать руками горячие угли, и проникнуть поглубже возможно не более, чем пересчитать эти угли в своей горсти.
Ей стоило огромных усилий не выказать своего удивления и не шарахнуться прочь. Неужто его душевный огонь во много раз сильнее, чем у обычного человека? Или он просто так необуздан, этот огонь, что взвивается до небес при малейшем прикосновении колдовства? Итанус за все годы учения ни разу о таком не упоминал, и Камала совсем растерялась.
– Лианна, – произнес юноша, вернув ее к насущным делам. – В краю моих предков так зовут прекраснейшую богиню, наделенную огненным духом. Она взламывает лед на реках, чтобы к людям снова пришла весна. Согласен ты взять это имя, когда будешь представляться женщиной?
Она прикрыла бешеное биение сердца улыбкой.
– Красивое имя. Постараюсь его оправдать.
– Откуда ты родом, прелестный притворщик? – Он спросил это так, между прочим, но она чувствовала, что для него очень важно услышать ответ. – А если это тайна, то не поведаешь ли мне о своих странствиях?
«Он определенно имеет какое-то отношение к моим кошмарам», – со страхом осознала она. То, что она не смогла раскусить его с помощью магии, делало страх еще более сильным. Камала с великой осторожностью вновь протянула к нему колдовской хоботок. На сей раз она не пыталась пробиться сквозь его магическую оболочку, а лишь намотала на кокон собственное заклятие. Если ты ищешь кого-то, я – не она. Если хочешь разгадать тайну, у меня тайны нет. Защита самая простая, но ее будет довольно. Если Талсин сам не магистр, он ее не преодолеет – а душа его сказала ей, что он не магистр. У магистров душа холодная – внутри они скорей мертвецы, чем живые люди. Краденые жизни питают их силу, но не способны растопить этот лед.
Обезопасив себя таким образом, она вновь вздохнула свободно.
«Кто же ты, рожденный в богатстве, но имеющий при себе только горсть монет? Рожденный в могуществе, но путешествующий как последний бедняк? Рожденный в знатности, но не желающий назвать свое настоящее имя… или я неверно разгадала все эти знаки, обманутая прикрывающими тебя чарами?»
Она не решалась больше лезть в его душу, чтобы поискать ответ там. Жар, опаливший ее при первой попытке, не содержал в себе ничего злого, но самое воспоминание о нем рождало в ней какую-то тоску, почти голод. Это отпугивало ее. То же самое должен чувствовать летящий на огонь мотылек. Он порхает вокруг, и благостное тепло наполняет его восторгом… а потом крылышки вспыхивают, и мотылек сгорает.