Пожиратели гашиша
Шрифт:
Алмазбек Юсупович встретил меня с традиционной азиатской ленивой вежливостью. Поскольку время шло к обеду, мы удалились в заднюю комнату, которая была кабинетом директора, и сели пить чай.
Лепешки, масло и колбаса, извлеченные из холодильника, помогли мне вести себя в соответствии с традициями, когда вначале обмениваются любезностями, а лишь потом говорят о деле. Жолмагомбетов отлично понимал, что зашел я (да еще один) не случайно, и, вероятно, догадывался, в чем может быть дело, но искусно это скрывал, заботливо подливая чай и любезно интересуясь, не надо ли еще чего.
Пища сделала меня ленивым и сонным, я расслабился и решился начать.
– Алмазбек
– Какие охранники?
С кондачка, конечно, не следовало начинать.
– Помните ребят, - решил я зайти с другого конца, - которые с нами в прошлый раз были, высокие такие. Одного Женя зовут, а другого Валера?
Мы навещали ювелирную лавку вместе, и Петрович нас даже представил. Отвертеться от утвердительного ответа в этой ситуации было уже нельзя.
– Да-да, помню, - заулыбался чурка, - помню ваших ребяток.
– Они были у вас вчера?
– Понимаю. Они ваша охрана, - с напускным уважением закивал хитрый узбек, - конечно, такие солидные люди... А вы их посылали ко мне?
– Нет, они сами пришли.
– Я понял, что дебилы тут точно были, а ювелир в своей восточной манере валяет дурочку. Значит, имеет свой интерес. Ну так мы его подогреем. Я достал из кармана браслет Хасана ас-Сабаха.
– Хотите пополнить коллекцию?
Естественно, он очень хотел, а когда я достал из сумки кинжал в серебряных ножнах, его аж затрясло от жадности.
– Цена на них может стать еще более приемлемой для вас, - бесстрастно добавил я, если дадите наметку, где наша охрана находится сейчас.
– Я могу предложить вам очень хорошего покупателя, - сказал Жолмагомбетов.
– Все имеет свою цену, - заметил я.
– А эти реликвии стоят пары тупых голов.
Алмазбек Юсупович подумал. Чувствовалось, что ему пока не хочется светить Валеру с Женей, но мое предложение перевешивало.
– Кольцо, которое они вам предлагали, украдено у нас, - напомнил я, зачем вам покупать ворованное, когда вы можете иметь дело с достойными людьми?
– Они у меня, - решился Жолмагомбетов. Он понимал, что с "черными археологами" лучше иметь деловые и тесные дружеские отношения, а Женя с Валерой были всего лишь охраной, "быками", мелкийи, незначительными людьми. Кроме паленого кольца от них ожидать было нечего, а сотрудничество с кладоискателями несло явную и несомненную выгоду. Поэтому выбор был сделан все-таки в мою пользу.
– Где?
– Здесь, в старом городе.
– Он искательно улыбнулся.
– Только вот с покупателями я уже договорился...
– Ничего, поработаем от моего имени. На сколько вы договорились?
– На восемь вечера.
– Ну так время есть. Поехали к ним.
– Я убрал реликвии обратно в сумку.
– Я произведу с ними свой расчет.
Директор кисло улыбнулся, понимая, что деваться ему некуда.
– Постарайтесь без криминала, - безнадежно попросил он.
– Это уж как получится, - сказал я.
– Поехали.
Черная "Волга", управляемая Жолмагомбетовым, покружила по узким улочкам древней Бухары и остановилась в каком-то трущобном районе, тупичковом аппендиксе более широкой улицы. Тут у директора имелась запасная берлога, в которую можно было поселить различных левых гостей и, при случае, отсидеться самому.
– Вот сюда, - мы прошли по темному коридору, - и сюда.
Дверь оказалась приоткрытой. "Неужели ушли", - разочарованно подумал я и в некотором роде не ошибся. Покупатели, видимо, явились не в условленный час, а когда их не ждали. Валера с Женей помещения не
Трупы я обыскивать не стал. Не хотелось пачкаться, да и ясно было, что никакого золота при ниx нет. За побрякушки с ними рассчитались сполна и даже накормили. Есть на Востоке такой обычай - набивать в брюшную полость врага предмет посягательств. Петрович мог теперь спать спокойно: такой гнилой смерти, что приняли эти уроды, я бы не пожелал никому...
Санкт-Петербург встретил меня промозглой сыростью и неизменным моросящим дождем. Задерживаться в Бухаре я не стал. Раскрутив Алмазбека на билет до Москвы (а с испугу он трясся и согласен был платить за все подряд), я убыл на следующий же день роскошным экспрессом, словно наместник великого эмира, расположившись в двухместном спальном купе. Полсотни баксов разошлись очень быстро, и в столице мне уже пришлось наскребать, но я ухитрился купить билет на "Стрелу", и утренний дождь оросил на платформе Московского вокзала мою голову холодной, но такой родной влагой.
С походной сумкой в руках я шагнул навстречу теплому ветру метро, и вскоре подземный поезд унес своих пассажиров.
Ну вот я и дома! Квартира, в которой еще не успел обжиться, была словно чужой, а я будто приехал в гости. Ну да ладно. Привыкший к разъездам, ч я воспринимал дом лишь как временное пристанище, где вскоре возникает пресловутая охота к перемене мест, но куда постоянно стремишься, а без этого, наверное, было бы не выжить.
Первым делом я принял шикарную ванну и провалялся в ней часов пять, засыпая, просыпаясь и добавляя горячей воды. Когда я наконец вылез, пробило полдень и на улице кончился дождь.
Переодевшись во все чистое, я навестил заначку, одну из трех, что устроил у себя в доме, и стал счастливым обладателем пятисот долларов США.
Две сотни я взял на мелкие расходы, сотку сунул под телефон (подальше положишь - поближе возьмешь), а остаток разложил между страницами первого тома Кастанеды. Читайте и удивляйтесь.
Обменник на площади Мужества был открыт.
Там я совершил продажу валюты по неслыханно низкому курсу и был несказанно удивлен, когда у меня потребовали паспорт. Нет уж, дудки! Светить фамилию даже для пустяковой отчетности "Авиабанка" я не желал. Ну их всех, вместе с налоговой полицией. Откуда у простого безработного двести баксов? Поэтому, сославшись на отсутствие документа, удостоверяющего личность, я представился Тырксанбаевым Жолгосбаем Аскербаевичем, что девушка безропотно съела, занеся мои данные в банк памяти компьютера. Я получил свои рубли и отправился тратить их в расположенный за соседней дверью торговый комплекс, именуемый "Пентагон".