…Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов
Шрифт:
А дальше, рассказала Маргарита, все развивалось по такому, порядком уже заезженному сценарию. К вдове пришли вполне солидные люди и сказали, что на некоем мифическом счету ее покойного мужа лежит приличная сумма. Реализовать эти деньги она сможет только в том случае, если вызовет любимого, хотя и троюродного, братишку усопшего Теодора из России, убив тем самым трех зайцев: совершит богоугодное дело, вер нув еще одного иудея в лоно земли обетованной, окажет услугу государству Израиль и сама не останется внакладе.
– Об
Выяснилось, что сумма, внесенная на открытый задним числом счет Теодора, была выделена из особого фонда, который создал для поддержки секретных служб Израиля небезызвестный Мейер Лански, знаменитый главарь преступного синдиката в Соединенных Штатах. Босс американской мафии, как и Теодор, родился в Гродно, только там он носил фамилию Суховлянский.
– Погоди, – остановил Маргариту свекор, – я недавно читал о нем… он порылся в стопке книг на углу письменного стола и вытащил сочинение французских журналистов Шарлье и Марсилли в черно-желтой мягкой обложке.
– Послушай: «Мейер Лански – маленький, тщедушный, злобный, с изможденным лицом человек, которому суждено голодать до скончания века. Глаза у него были такими же черными, как и волосы, огромные уши оттопыривались. Пронизывающий собеседника взгляд заставлял забывать о его огромном носе, бледном лице и только следить за его отвислой губой, которая чуть вздрагивала, роняя с трудом выговариваемые слова…»
Генерал Макаров швырнул книгу на стол.
Он? – спросил Иван Егорович.
Наверно, – пожала плечами Маргарита, – кто его знает… Я никогда Мейера Лански не видела. И разве что в гробу хотела бы увидеть. В белых тапочках… Главное в другом. Затеяно все было в расчете погубить репутацию Василия. О нем знают т а м, и этой акцией собирались скомпрометировать как офицера, командира атомной подводной лодки. Ведь кто бы его пустил в океан, зятя уехавшего на Запад человека?!
Никто, – ответил генерал Макаров.
Для этого все и затевалось, весь этот шум и гам, скандал – мешебейрах по поводу воссоединения семьи и разных там прав человека… Будто у нас с Василием не семья и наши человеческие права в расчет ими не принимаются.
«Верно говоришь, сноха, – с теплым чувством к Маргарите подумал Иван Егорович. – Все у них четко и с прицелом продумано. Раз – и нет у русских прекрасного командира-подводника, человека уникальной профессии, которую не оценишь ни в рублях, ни в долларах. Старый прием – купить подставное лицо, а затем убрать того, кто ими определен в жертву. Какими надо быть нам прозорливыми, дальновидными, чтобы противостоять этим многоопытным интриганам…»
Воссоединиться ему, старому дураку, видишь ли, захотелось, – вслух сказал Иван Егорович. – А то, что родная дочка здесь остается… это
Так я же не раз об этом отцу твердила, – вздохнула невестка.
Они помолчали.
Ну и что же теперь Иосиф? – спросил генерал Макаров у снохи.
Он тут же отправился на Центральный телеграф и дал в Тель-Авив телеграмму. Так и написал: «Напрасно ждете тчк Вызов возвращаю тчк». А дальше написал… – Маргарита засмеялась.
Ну что же ты остановилась? Послал их куда подальше, что ли?
Отец добавил два только слова: «А шейнем клейнэм!»
Это очень неприлично? – спросил с улыбкой Иван Егорович.
Так себе, – сказала Маргарита. – Для них будет в самый раз… Ведь я чувствовала в этой истории подвох, чувствовала! И отцу сколько раз говорила. Куда там! Заладил как попугай: «Они остались одни, бедные женщины. Мой долг брата…» А его долг отца? Вы правы… Обо мне с Василием он не подумал. Миссионер какой выискался!
Ладно, успокойся, – остановил ее Иван Егорович. – Пойдем, Маргарита, к столу.
Но я ведь главное забыла вам сказать… Еланский, отец, значит, просил вам передать… Он сказал, что если его можно простить за все это, то на коленях в Шимолино приползет.
– Пусть едет на электричке, – усмехнулся генерал.
До взрыва плотины на озере Лебяжьем оставались считанные минуты.
Замполит Шапошников был с Макаровым на постоянной связи. Сейчас Юрий Иванович находился в оголовке пусковой установки, устранял неисправность в системе наддува топливных баков.
«Что же произошло с дросселями в магистралях? – думал он, энергично работая у баллонов, чтобы наглухо перекрыть стравливание газа в баки. – Наверно, подземный толчок сказался и здесь. Сдвинулся трубопровод, образовался зазор в клапанах. Да мало ли что могло произойти! Главное – возникла опасность взрыва ракеты».
Закончив работу, Макаров позвонил Сергею Шапошникову:
Как сейчас?
Давление не увеличивается, – ответил замполит.
А с чего бы ему увеличиваться, если наглухо перекрыл систему и автоматику отключил. Ты сообщил начальству?
Конечно! Сказали, что ждут от нас сигнала: все исправлено.
Ну тогда доложи, что полный у нас порядок. Не взорвется наш «Громобойчик», не введет в искушение противника. А боевой приказ?
– Еще не сняли.
– Тем более. Значит, я возвращаюсь. Пусть взрывают плотину. До встречи!
Сергей Шапошников отключился от пусковой установки, где находился сейчас его командир, и стал связываться с соединением.
Макаров же еще раз проверил, надежно ли затянул газовый вентиль, и в последний раз, будто прощаясь, подошел к боеголовке, приложил руку к контейнеру. В нем, словно в коконе, пряталось огромное тело ракеты.