Позолоченные латунные кости
Шрифт:
— Кеванс никогда не смогла бы так хорошо выглядеть в черном, как…
Может, да. А может, и нет.
Когда я познакомился с Кеванс, она притворялась мальчиком. Если она пошла в маму, она могла сделать так, чтобы эта черная кожаная одежда медленно сладострастно тлела.
Стрельба наобум (чтобы заставить Страфу почувствовать себя лучше, потому что ее дочка имела странное телосложение) была одним из тех особенных моментов, которые делали меня уникумом.
Мгновение спустя, когда языку моему уже поздно было прилипать к гортани, я легко
Один из голосов вовсе не был воображаемым. Он исходил от Существа По Ту Сторону Прихожей и был крайне раздражен. Но потом раздражение сменилось неясными извинениями. Если я правильно понял, Покойник вымещал на мне раздражение, накопившееся во время беседы с рыжулей. Тинни продемонстрировала, что ей совершенно плевать на реальный мир.
Я изумился. Покойник потерял терпение и выставил ее. Наверняка это было тактической ошибкой. Даже сегодня самую трудную Тинни можно было вразумить, потратив на это некоторое время. Терпение, отсутствие нравоучительности, никаких разумных доводов. Просто рьяно преподноси свою позицию. Беспокойство или испуг действуют лучше всего. Потом надо заткнуться и уйти. А в конце концов подать все так, будто взаимное согласие — ее идея.
Большинство парней сочли бы такую работу явно чрезмерной. И в последнее время для меня она тоже стала превращаться в вынужденные сверхурочные.
Старые Кости думал, что факты и цифры должны возобладать над эмоциями. Он слегка отъединился от ранимой напряженности живых существ, однако его могла взбесить упрямая женщина. Начать с того, что он вообще не любил слабый пол. У него ушла целая вечность, чтобы Тинни начала ему нравиться, насколько вообще когда-нибудь нравилась женщина. И у него ушло некоторое время, чтобы привыкнуть к Синдж, но теперь они пребывали в ладу и согласии.
С Пенни Ужас у него никогда не случалось проблем, может, потому, что Пенни явилась к нам до того, как к ней самой явилась зрелость. Покойник сделал исключение для Страфы Алгарда, которая, без сомнения, была в самом соку.
Способность Покойника развлекаться моими одержимостями и тревогами не уменьшалась.
Я слышал, как Тинни разговаривает в коридоре, возможно, с Морли. Она не познакомилась с Ди-Ди или с Майк — тон ее не был враждебным.
«Я смог исчерпать все ее запасы яда».
За мной наблюдало слишком много глаз, и я не мог вступить в беседу со Старыми Костями. Это его тоже развлекало, потому что половина нынешнего народонаселения в доме считала, что он дремлет.
Я сосредоточился на Кайре, хотя дядя Освальд и Артифик могли причинить больше бед. А пока я был одержим Тейтами, Вестман Блок (ни разу не выпивший так много, как он притворялся) фиксировал в своей памяти каждый нюанс.
Синдж и ее брат обменялись многозначительными взглядами.
Краш продолжала быть милой юной фантазией каждого мужчины, прикидываясь рассеянной и оценивая литературные сокровища Синдж.
Кайра и Страфа продолжали снимать друг с друга мерку.
—
Жгучая приправа вышла в свет, ее появление было полностью цивилизованным.
«Я ее утомил».
Один-единственный взгляд сказал мне, что никого, кроме вечно любимого голубоглазого малыша мамы Гаррет, не запугало это появление.
Тинни остановилась в дверях. Она оглядела каждого по очереди и узнала всех, кроме Краш. Краш не удостоила ее чести повернуться и посмотреть, что там вошел. Тинни нахмурилась, глядя на Страфу, которую мельком видела раньше.
Она была впечатлена. В одной комнате она нашла командира полицейских сил величайшего города мира, вожака самых больших подпольных операций, главного игрока Холма и меня.
Перед появлением Тинни умная Страфа слегка уменьшила интимность разделявшего нас расстояния, хотя и ненамного.
После того как Тинни посетила Покойника и Морли, она поневоле поняла: происходящее тут — не просто заговор с целью причинить ей беспокойство.
«Она начинает понимать. Выведи ее на крыльцо и объяснись».
Я тяжело поднялся со стула. С кружкой в руке. Под одобрительное бормотание Виндвокер.
«И ради всех богов, не превращай себя в жертву, возложенную на алтарь того, чтобы позволить нам всем просто мирно сосуществовать».
Что он хочет этим сказать?
«Я хочу сказать — не надо потакать ей только из-за того, что тебе не нравятся споры. Это важно».
Вслед за этим раздалось мысленное эхо жалобно мяукающего котенка и щелканье бича.
Эй!
Покойник продемонстрировал мне, как я позволяю запугивать себя личностям слабого пола, начиная с моей матери, но особенно досконально остановившись на инцидентах, позволивших некоей рыжуле взять в свои руки развитие наших взаимоотношений.
Что ж.
«Ты стоишь там с тупым выражением лица, практически капая слюнями, пока дюжина людей таращатся на тебя и начинают недоумевать».
Да. Верно.
Старые Кости инсценировал пьески в моей башке. Я гадал — делает ли он то же самое в голове Тинни. Я надеялся, что делает.
— Давай выйдем на крыльцо, где сможем поговорить, — обратился я к Тинни.
61
Ночь была тихой. Небо — ясным. Луна должна была взойти только через некоторое время.
Зато на небе высыпали триллионы звезд. В некоторых местах там было больше серебряной пыли, чем черноты.
Ни один из скрывавшихся в тени наблюдателей не обнаруживал себя. Люди, сопровождавшие Блока, отправились на поиски таверны.
Ночь принадлежала только нам двоим.
Мы молчали до тех пор, пока падающая звезда не полыхнула, прочертив небосвод, стремительно направляясь на восток.
Потом взорвалась. На мгновение Танфер залил бледный свет.
— Это могла быть одна из самых важных ночей в нашей жизни, Тинни.