Позор рода, или Выжить в академии ненависти
Шрифт:
Признаться, мне эта новость пришлась по душе. Потому что мне надоел свет красного солнца, надоела изолированность от мира. В столице — Ауриндаре — я смогу иногда видеться с братом, там будет больше свободы.
Вечер наступает незаметно. Майрок, как и прошлый раз, передал мне порт-ключ. Я одеваюсь по-простому, флакон с зельем прячу во внутренний карман и спешу к парому, чтобы скорее попасть в зону, где возможна телепортация.
Ещё один плюс, если академию перенесут — не придётся постоянно ходить так далеко, чтобы
Телепортом сегодня служит небольшая сосновая шишка. Я сжимаю её в руке, чтобы начать телепортироваться, но в этот момент воздух идёт рябью, и я вижу, как прямо рядом со мной материализуется знакомый мужской силуэт.
— Дядя Оскар, — шепчу я одними губами.
Глава 26.4
Встречаться с дядей в безлюдной местности желания нет. Ведь я моментально понимаю — он здесь по мою душу. Лина донесла про Майрока, и Оскар явился.
Я понимаю, что не успею использовать порт-ключ, поэтому действую инстинктивно. Просто ухожу в тень.
Сейчас у меня больше сил, я могу подпитывать свою магию куда дольше, чем раньше. Мир теряет краски, становясь чёрно-белым. Запах леса становится прогоркло-горьким и резким.
Я осторожно двигаюсь в сторону, обходя дядю со спины. Нужно просто улизнуть…
— Ах, — выдыхаю я, когда дядя Оскар разворачивается, его рука хватает меня за плечо и вытягивает из тени.
— Бездново исчадье! Чтоб тебя! — ругается он, резко прижимая меня к земле.
Я толкаю его коленом в грудь, высвобождаясь. Перекатываюсь и встаю на ноги. Воздух со свистом влетает из лёгких то ли из-за чрезмерных усилий, то ли из-за страха.
Я безумно боюсь того, что дядя может предпринять после новостей Лины.
Оскар поднимается на ноги следом за мной. Он стал чуть грузнее, а значит медлительнее. Он стареет, и от этого у меня в груди расползается удовлетворение. Как и у любого зверя, который почуял слабость врага.
— Смыться решила, мерзавка? Я тебя сразу распознал, как и твою магию. У неё тяжёлый флёр, ты не научилась его скрывать.
Я смотрю на дядю настороженно, не скрывая неприязни.
— Держи лапы при себе, — вырывается у меня.
— Это ты будь осторожнее, а то можешь получить в ответ, — он морщится, потирая грудь.
Мне радостно, что я смогла сделать ему больно. Значит, смогу ещё, если понадобится.
— Зачем ты приехал?
— Ты знаешь. Поговорить о Майроке Флейме и тебе. Ты ослушалась меня, ведь я велел тебе сразу сказать, кто твой истинный. Но ты скрывала…
Дядя стоит всего в метре от меня. От его фигуры, взгляда и даже позы исходит угроза.
Я знаю, что он хочет жестоко наказать меня, но понимаю, что с недавних пор расклад сил поменялся. Но фантомное чувство страха, основанное на прошлом опыте, всё равно тянет в груди. Я привыкла, что дядя может причинять мне боль, когда пожелает.
— Я тебе
— Тебе напомнить, кто глава рода? Напомнить, кому ты должна подчиняться? — зло чеканит Оскар.
Я впервые смотрю в глаза дяди после того, как узнала, что он виновен в смерти папы. Меня переполняет омерзением. Мы с ним одной крови, но кажется, нет никого кто был бы мне более чужим.
Отвратительный подонок, из-за него папа мёртв. Они оба с Майроком виноваты. Но скоро Флейм убьёт дядю, мне не придётся марать руки. Так хоть отчасти восстановится равновесие в этом мире.
Я на секунду прикрываю глаза, и губы растягиваются в улыбке:
— От тебя воняет бессилием, дядя. Ты знаешь, что проиграл.
— Гнусная потаскуха, — рычит он, подаваясь вперёд.
Я отступаю назад, едва не запинаясь о корягу, торчащую из земли.
Вдруг приходит осознание: отец сам ошибся, доверяя ему. Он знал, каков дядя. Проклятье! Даже я в свои неполные четырнадцать понимала, что от Оскара жди беды. Нас с пелёнок учат защищать своих, но дядя давно перестал им быть. Я не знаю, что двигало отцом: слепая любовь к брату, чувство долга?
— Майрок убьёт тебя, — слова вылетают из моего рта с невероятной лёгкостью.
И мне счастливо. Настолько, что я готова смеяться и петь.
— Ты не посмеешь натравить его на нашу семью!
— Не на семью, а на тебя.
— За то, что воспитывал тебя? За то, что держал в строгости? С тобой только так и нужно было. Если бы не я, ты бы с катушек слетела, Медея. Признай это. Я обезопасил тебя от самой себя. У тебя поехала крыша после смерти отца.
От его слов все детские обиды, вся боль вырываются наружу. Адреналин пульсирует в жилах.
— Ублюдок! — мой вопль разносится по лесу, и мне вторит в ночи какая-то птица протяжно и глухо.
Ее крик будто насмехается надо мной, впивается в уши, подгоняет бегущую по венам злость.
— Да ты и сейчас себя не контролируешь, — выплёвывает Оскар.
— Я тебя ненавижу! Мне нужна была семья, я хотела просто немного тепла от близких. Но ты лишил меня даже этого. Ты предал не только меня, ты предал своего брата, поступив так с его дочерью!
При упоминании отца сухие тонкие губы Оскара вздрагивают. Он хочет что-то сказать, но молчит.
Тишина обволакивает нас обоих, но внутри меня клокочет звенящая буря.
Правда жжёт язык. Я хочу сказать дяде всё. Хочу, чтобы он понял: я знаю, как он поступил с отцом и сестрой Майрока. Но я не должна говорить это здесь и сейчас. Это опасно.
Я уверена, что Оскар может убить меня. Мои силы ещё не пробудились, значит, я уязвима.
— Ты должна взять себя в руки. Да, я был с тобой жесток, но для твоего же блага, — дядя делает ко мне шаг. — И я должен был защитить от тебя Вилли и Лину, в том числе.