Позови меня, дорогой
Шрифт:
— Ты прекрасно знаешь, что представляют собой комнаты молодых девушек в Грин Вэлли, — заметила Пенни. — Все они одинаковы — юная ли это леди или пожилая. Полированные бордюры, старинные эксминстерские ковры, громоздкая мебель времен, предшествующих войне за независимость. Опущенные шторы, не пропускающие лучей солнца. Моя комнатка будет совсем другой. Она будет современной. Со светлой шведской мебелью, с огромным ковром от стены до стены цвета зеленого яблока… и… — Она поймала на себе взгляд отца. — Ты обещал, — напомнила
Мистер Бартлетт вздохнул.
— Обещал, — согласился он. — Но не думаешь ли ты, что лучше подождать приезда мисс Диттон? Она женщина, умудренная житейским опытом, последние несколько лет жила в Сиднее… без сомнения, она знает, что к чему. Ее совет может оказаться полезным.
— Нет, — возразила Пенни. — Нет, тысячу раз нет. Я хочу, чтобы это была моя комната.
— Ну хорошо, дорогая, — уступил отец. — Обещание есть обещание, и я сдержу слово.
Итак, Люсиль Диттон прибыла в Бинду!
Пенни и отец отправились на станцию в Грин Вэлли, чтобы встретить ее. Да, она была такой, какой они себе ее представляли, и, возвращаясь за семь миль обратно в Бинду, Пенни могла только снова и снова повторять себе, что была неправа. Все ее чувства, очевидно, были продиктованы упрямым желанием остаться единственной хозяйкой в Бинду.
Мисс Диттон была невысокого роста, обладала спокойным, приятным голосом, может быть, слегка излишне монотонным, без оживляющих речь интонаций. Она была хорошенькой, но, как отметила в своем письме тетя Изабелла, не слишком. Красивая женщина, которая вполне могла стать экономкой.
Она поздоровалась за руку с мистером Бартлеттом и Пенни, была очень спокойной и выдержанной и очень умело предоставила мистеру Бартлетту возможность сыграть роль хозяина, встречающего гостью.
На обратном пути в Бинду она неторопливо и скромно беседовала, не проявляя излишнего любопытства к Пенни, Грин Вэлли, соседям, живущим неподалеку от Бинду, и отгороженным участком земли, мимо которых они проезжали.
Она не вызывала их на откровенность, однако Пенни обнаружила, что свободно разговаривает с ней, рассказывая всякие доверительные вещи о хозяевах ферм, расположенных вдоль дороги.
— Здесь живут Беннеты, — сказала она, указывая на большой серый кирпично-каменный дом на холме. — Беннеты, Дины и Бартлетты приехали сюда в одно время. Они производили изыскания для правительства, когда наткнулись на эту долину. Нет надобности объяснять вам, почему она называется Грин Вэлли — Зеленая Долина. Вы, должно быть, видели местность, мимо которой проезжали на поезде, и скоро поймете эту разницу.
— В самом деле, это так, — произнесла мисс Диттон своим мягким невыразительным голосом. — Теперь я должна признаться, что была напугана ее безрадостностью, но не позволила себе прийти в уныние. Ваша тетя Изабелла предупредила меня, что долина просто прекрасна. И, как вы говорите,
Пенни подумала, что слово «предупредила» прозвучало весьма странно, будто название долины не говорило само за себя и не означало аристократического отличия от прерий. Однако она продолжила свой рассказ о Беннетах, Динах и Бартлеттах.
— Правительство подарило им землю в качестве награды за их труды, — сказала она. — Они выбрали Грин Вэлли. Во втором поколении они разделили принадлежащую им собственность на три отдельные части. Потом здесь стали поселяться другие семьи. Там, где река поворачивала на равнину, появился целый город…
Мисс Диттон улыбнулась и кивнула головой.
— Но три семьи остались по-прежнему главенствующими, так сказать?
Пенни была неприятно удивлена. В форме вопроса мисс Диттон констатировала факт, признанный всеми в Грин Вэлли, хотя ни один из Беннетов, Динов и Бартлеттов не мог позволить себе и заикнуться об этом.
С минуту Пенни не могла вымолвить и слова. Мисс Диттон, словно осознав, что допустила оплошность, сменила тему разговора.
— Не может быть, чтобы те провода на засохших деревьях были телефонными?
Пенни засмеялась.
— Да, так оно и есть. Старый мистер Беннет не может и думать о том, чтобы губить здоровые деревья для столбов в то время, как можно использовать засохшие. Поэтому там, где провода протянулись над его землей, он не позволил ставить столбы. Это и в самом деле замечательная мысль, потому что у себя в Бинду мы всегда можем слышать, когда кто-нибудь едет по дороге. Мы знаем, когда останавливаются у Беннетов или едут к Стоунвиллу, туда, где живет Джон Дин… или направляются в Бинду, Вибрация вызывает гул в проводах.
Мисс Диттон улыбнулась.
— А разве было бы иначе, если бы стояли столбы, как полагается? — спросила она.
В ее голосе не чувствовалось искренней заинтересованности, и у Пенни вкралось подозрение, что она задала этот вопрос только из вежливости.
— О нет, — сказала Пенни. — Деревья вбирают в себя значительно больше вибрации почвы… поскольку они больше, с раскинувшимися ветвями… несмотря на то, что сухие.
— А что собой представляет современное поколение Беннетов и Динов? — спросила мисс Диттон. Голос ее оживился, а в выражении лица мелькнуло любопытство.
Пенни подумала, что она, вероятно, проявляет больше интереса к людям, чем к вещам, хотя, чтобы быть счастливым в Бинду, возможно, стоило больше увлекаться «вещами», чем людьми. Иногда проходила неделя, а то и две, когда на глаза, кроме работников на полях, никто не попадался.
Пенни все еще рассказывала о Беннетах, когда они повернулись к усадьбе Бинду. Разговор еще не успел коснуться Джона Дина, когда они подъехали к воротам сада. Но ей почему-то не хотелось говорить о Джоне незнакомому человеку.