Позови меня, любовь
Шрифт:
— Она с тобой никуда не пойдет, — вмешался знакомый мужской голос. — И глубоко заблуждается, если думает, что в моем безразмерном сердце не отыщется местечка.
Девушки обернулись и увидели Жака Лефевра. Он улыбался им своей привычной самоуверенной улыбкой.
— Жак, ты сущий дьявол! — воскликнула Элен. — Ты подслушивал!
Возмущение девушки нисколько не смутило Жака. Лишь на секунду оторвав взгляд от Беллы, он иронически посмотрел на ее подругу.
— Это общественное место, и всякий ходит, где ему вздумается.
Элен тронула Беллу за руку.
— Вот
— Я помню.
Жак опять впился взглядом в Беллу.
— Элен, — произнес он, — мне бы хотелось поговорить с твоей подругой наедине.
Губы Элен задрожали, какое-то время она колебалась. Белла смотрела в глаза Жаку и молчала,
— Изволь. Увидимся позже, Белла, — проронила Элен.
— Постой, Элен! — запротестовала наконец Белла.
Но поздно, подруга была уже в двадцати шагах от них. Белла повернулась к Лефевру. Тот посмеивался.
— Мистер Лефевр, нам с вами нечего обсуждать!
В его темных глазах прыгала смешинка.
— Отчего же, Белла? Я не согласен. У нас с тобой все только начинается.
Белла вспыхнула до корней волос.
— Извините, я должна идти.
Он обогнал ее и преградил дорогу.
— Не извиню. И не отпущу. Ты должна поужинать со мной.
— Какая наглость! Вы шутите! — в негодовании вскричала девушка.
— Нисколько не шучу, — произнес Жак вкрадчиво. — Я хочу показать тебе наш прекрасный город. Ведь ты не знаешь Новый Орлеан?
— В определенном смысле — да, — согласилась она.
— Тогда позволь показать наша обычаи и нравы.
— Спасибо, не надо, — промолвила Белла и мрачно рассмеялась. — Обычаи и нравы, которые вы способны показать, меня не интересуют. Я не намерена быть ученицей в вашей сомнительной школе.
Он почти застенчиво коснулся ее руки, хотя в глазах пряталась прежняя ухмылка.
— Чего ты боишься? Что влюбишься в меня? Или ты ревнуешь, потому что я имел глупость поцеловать нескольких хористок?
— Хористок? — насмешливо воскликнула Белла. — Если бы все ограничилось хористками! Судя по тому, что я сегодня видела, в театре нет ни одной женщины, которой бы вы, сэр, не оказывали предпочтение. Да что там в театре — вы не пропускаете ни одну хорошенькую женщину в городе!
Жак потер затылок с потерянно-застенчивым видом.
— Что тебе сказать? Разве я виноват, что ни одна женщина не может устоять передо мной?
Белла смерила его ледяным взглядом.
— Считайте, что вы уже встретили такую женщину, мистер Лефевр.
— Если ты такая стойкая, то отчего же боишься провести вечер со мной?
Он явно дразнил ее. Видя колебания девушки, он шагнул поближе к ней, соблазняя манящей близостью, призывным блеском в глазах.
— Если ты не пойдешь со мной, я засохну от тоски и умру.
Белла уже собиралась хлестко ответить, но слово «умру» заставило ее осечься. О Господи, подумала Белла, глядя на это красивое, цинично оживленное лицо. Пусть он негодяи и волокита, но ведь ему через месяц суждено умереть страшной смертью! Прка она здесь, пока есть время, разве не ее долг —
— Отлично, мистер Лефевр. Я пойду с вами. Но только ужин — и ничего больше, Жак победно улыбнулся и подхватив Беллу под руку. По его довольному виду было ясно, что в «ничего больше» он ни на секунду не поверил.
Темнокожий возница правил закрытой четырехместной каретой, которая двигалась по улицам Французского квартала в мягком предвечернем свете. Внутри на роскошных голубых бархатных сиденьях сидели друг против друга Белла и Жак. Скрытые от посторонних глаз задвинутыми занавесками, они были словно одни на целом свете. B их уединение проникали только звуки с улицы: чье-то банджо наигрывало мелодию «Дикси», своего рода гимн Юга; доносились зазывные крики уличных торговцев; позванивали трамваи; мимо проезжали кареты и повозки. Выглянув в щелочку занавески, Белла увидела самую бедную часть Ройал-стрит. У входа в магазинчики стояли нищие с протянутой рукой. Еще дальше располагался ряд ночлежных домов.
Откинувшись снова на спинку сиденья, девушка заметила, что Жак пристально смотрит на нее. Сердце так и подпрыгнуло у нее в груди. В черном сюртуке, с жабо на белой рубашке Жак выглядел настоящим франтом. Густые волосы с отливом, правильные черты лица — в конце двадцатого века он бы точно стал кинозвездой! Его длинные ноги в идеально начищенных черных кожаных туфлях были скрещены. Он смотрел на Беллу сосредоточенно, будто она некий деликатес, на который он готов наброситься но, будучи истинным и тонким ценителем, нарочно оттягивает удовольствие. Этот многоговорящий, нагло-спокойный, умудренный взгляд смущал и волновал Беллу в гораздо большей степени, чем ей бы хотелось. Теперь согласие поужинать с ни казалось ей глупой затеей — он был и сексуально привлекателен, и опасен.
Чего же она боялась больше? Его самого? Или все-таки собственного желания? Возможно, себя-то она и боялась более всего. Боялась темного, невнятного и непознанного в себе. И вместе с тем — если она будет избегать Лефевра, то как же ей узнать его получше, чтобы иметь возможность помочь ему и спасти от гибели?
Не нужно ли ей сказать ему прямо, что его жизни грозит смертельная опасность, а заодно и признаться, кто она и откуда?.. Без долгих размышлений этот вариант был отброшен. Если она заявит, что явилась из другого времени, он просто не поверит ей, примет за сумасшедшую и, уж конечно, не последует совету остерегаться.
— Расскажи мне про себя, та belle, — тихим, вкрадчивым голосом произнес Жак.
Его вопрос привел ее в еще большее замешательство.
— А что вы хотите узнать?
Он сделал неопределенный широкий жест.
— Ну, откуда ты родом, кто твои родители. Надо сказать, ты произвела немалый переполох на сцене, когда появилась вчера в костюме валькирии.
Теперь ее появление на сцене было делом давним, будто это случилось год назад, Белла не могла без смеха вспомнить свой дурацкий костюм.