Позови меня, любовь
Шрифт:
Белла не проронила ни слова. Комплименты пролетели мимо ее ушей. А критика, пусть и с самыми добрыми намерениями, больно задела. Сколько раз консерваторские педагоги доводили ее до слез своими доброжелательными упреками! Но сегодня она не расплачется, ни за что!
— Если вы боитесь сцены, — продолжал Личфилд, — идите к психотерапевту.
— Я уже перепробовала многих, — сказала, храбро глядя режиссеру прямо в глаза. — Кроме того, я пришла к вам отчасти по совету своего врача. Он полагает, что если я буду петь в хоре и работать над собой, то мало-помалу обрету достаточную уверенность, чтобы выходить в сольных партиях.
— Ладно, будем надеяться, что он прав, — промолвил Личфилд,
Белла облегченно вздохнула.
— Спасибо.
— Репетиции «Калейдоскопа» начинаются в понедельник в десять утра, — скороговоркой произнес режиссер. — Оплата обычная, по расценкам профсоюза. После Первой репетиции директор-распорядитель обсудит с вами детали контракта, ваши обязанности и часы работы.
— Я обязательно приду, — горячо пообещала Белла. — Я так рада, что вы предоставляете мне возможность работать у вас, мистер Личфилд!
— А мы рады поработать с вами, — сказал Личфилд, глядя на часы. — Что ж, полагаю, на этом все. Не желает ли мисс присоединиться к нам и выпить чашечку кофе со сливками в кафе на углу?
— Спасибо, но я должна побыстрее вернуться к бабушке.
— Передайте ей наши наилучшие пожелания, — сказал Личфилд.
— Непременно. — Белла заспешила прочь со сцены.
Спустившись вместе с аккомпаниаторшей в зал, она присоединилась к остальным, и вся группа направилась к выходу.
— Кстати, Белла, — спросил Личфилд, — как вы умудрились попасть в театр до нашего прихода?
— Меня впустил мистер Ашер, — ответила она.
Пять пар глаз так и впились в нее — девушка испуганно насупилась.
— Я сказала что-то не то?
Личфилд рассмеялся, чтобы снять внезапное напряжение.
— Нам приятно, что мы приняли в труппу человека с чувством юмора. Что вы имеете в виду? — озадаченно спросила Белла.
Мужчины засмеялись, а женщины чуть заметно улыбнулись.
— Уолтер Ашер вот уже двадцать лет как в могиле, — пояснил Личфилд.
Белла побледнела.
— Нет. Вы хотите сказать, что тот самый мистер Ашер…
— Тот самый, — закончил за нее Личфилд, — что командовал эсминцем во время второй мировой и был сброшен с капитанского мостика взрывной волной, когда снаряд угодил в пороховой погреб его корабля. Да, этот мистер Ашер скончался в семьдесят пятом году.
Белла молча таращилась на режиссера.
— Лесли, расскажите лучше все до конца, — сказал Билл Фэйрчайлд.
Личфилд окинул взглядом зрительный зал.
— По слухам, мистер Ашер по-прежнему сторожит и, похоже, исправно трудится шваброй и тряпкой! — вставила Софи Кроуфорд, вызвав приступ общего веселья.
— Да, нам повезло иметь такого прилежного уборщика, — изрек Личфилд, лукаво посмотрев на новенькую. — У нас есть еще одна достопримечательность — призрак знаменитого тенора Жака Лефевра. Кстати, большого любителя хорошеньких женщин. «И обоих я уже успела повидать!» — подумала Белла.
Мурашки пробежали у нее по спине. Перед тем как выйти из зала, девушка невольно оглянулась и — могла бы поклясться — услышала тихий смех призрачного тенора…
Белла ехала по Ройал-стрйт мимо роскошного фасада оперного театра — мраморные ступени вели к величавому портику с внушительными коринфскими колоннами. Опустив окна своей небольшой белой спортивной машины, Белла на малой скорости покидала Французский квартал. Радостно впитывая утренние звуки и запахи, девушка любовалась этой частью города, сохранившей старинный облик и аромат прошлого. Сейчас, на исходе утра, здесь царил привычный затхлый пивной дух и вонь от мусорных ящиков. Из дверей многочисленных клубов даже в этот час неслись
Белла улыбнулась при виде джаз-оркестрика на углу улицы, неподалеку от входа в бар. А чуть дальше она заметила клоуна; тот на глазах у зачарованных детишек шустро творил разных зверюшек из длинных колбасок воздушных шариков. Проведя два года в суетливом Нью-Йорке, Белла с удовольствием погружалась в неторопливую, лениво-успокаивающую атмосферу Нового Орлеана. Особенно ей нравилось проводить свободные часы на Джексон-скуэр — центральной площади бывшей французской колонии, где проходили важнейшие события в истории города. Девушка кормила голубей, наблюдала за представлениями уличных артистов и мечтала проводить свои дни именно так — беспечной анонимной зрительницей. А вместо этого жизнь выталкивала в суету, диктуя необходимость быть достойной дочкой знаменитого семейства и стать вровень с прославленными родителями.
Что ж, сегодня утром она сделала важный шаг в верном направлении — отвоевала себе местечко в оперном театре. Пусть и скромное, но для нее важное. Здешняя труппа не такая блистательная и известная, как в «Метрополитен-опера», а потому и шансы выдвинуться намного больше. Если трудиться в поте лица, глядишь, и выбьешься на первые роли. В «Метрополитен-опера» об этом и подумать было страшно, а тут… Возможно, она порадует свою милую бабушку.
Ах, если бы она любила оперу настолько, чтобы без колебаний связать с ней свою жизнь!.. Белла стала перебирать в памяти все, что случилось с ней в это упоительное утро, — встречу с красавцем фантомом, когда у нее по спине вслед за холодком пробежал приятный жар, беседу с мистером Ашером. Обе встречи ее озадачили, но, странное дело, она интуитивно приняла реальность происшедшего без особого сопротивления. Мистер Ашер попал в самую точку: несмотря на семейные корни, она действительно не до такой степени обожает театр, чтобы пожертвовать ради него всем. Однако мысль, что она не сумеет преодолеть страх перед публикой и в итоге огорчит бабушку, ужасно расстраивала Беллу. Впрочем, на прослушивании Белла выступила гораздо лучше, чем ожидала. В недавнем прошлом ей случалось во время проб сперва каменеть, а потом лететь сломя голову прочь со сцены — в туалет, где ее тошнило от обиды и ужаса. Слава Богу, сегодня ничего такого не произошло и она без приключений допела до конца, пусть и не сумев блеснуть всеми достоинствами своего голоса.
Неужели встреча с призраком Жака Лефевра так благотворно повлияла на нее и вселила уверенность?.. Мысль о влюбленном фантоме вызвала улыбку.
Наконец Белла свернула на подъездную дорогу к бабушкиному дому на Сент-Чарлз-авеню. Она обожала этот двухэтажный дом, высокий и узкий, с кирпичный фасадом в духе итальянского Возрождения, который удачно дополняли типично местные балконы с ажурными коваными решетками и темные ставни. Дом отстоял далеко от дороги, полускрытый дубами и цветущей магнолией.
Выйдя из автомобиля, Белла вдохнула смесь цветочных ароматов — жасмина, магнолии, розы, взбежала по лестнице, отперла входную дверь с наборным овалом из цветного стекла. Скользнув внутрь и закрыв за собой дверь, девушка оказалась в приятном мягком сумраке прихожей и ощутила неповторимый сложный букет старого дома: мастики, мебельного лака и цветов. Истоптанный восточный ковер скрадывал звук шагов.
Белла помедлила перед ампирным пристенным столиком, над которым висел большой фигурный подсвечник с зеркалом. Глядя на свое отражение, она привычным жестом отвела рукой водопад темных волнистых волос ото лба, поправила локоны на висках.