Позови меня
Шрифт:
За несколько лет до этого несчастья он вторично женился на очень привлекательной кареглазой француженке.
Ее парижская жизнь представляла собой довольно пеструю картину, но своим вступлением в английскую знать она утерла нос всем, кто осуждал ее за прежнее легкомыслие.
Уинстон познакомился с графиней Гленкерн полгода назад, когда она обедала с его сестрой в великолепном герцогском доме близ Оксфорда. За столом он сидел рядом с ней, и она заигрывала с ним так тонко, что он сразу понял, что они оба — великие
Уинстон Вандерфельд опустил список пассажиров — на губах его играла довольная, слегка циничная усмешка.
Путешествие обещало быть не таким скучным, как он предполагал.
Глава 3
Марине казалось, что сердце ее уже перестало биться.
Она почти физически ощущала, как безвозвратно тают дни, часы и минуты ее жизни, но, понимая, что перед смертью ей необходимо сделать что-то особенное, важное, она не представляла себе, с чего начать.
Воля ее как бы растворилась в этом ожидании конца, и сейчас — больше чем когда-либо в ее прежней жизни — ей нужен был человек, который взял бы все в свои руки и только указывал бы ей, что делать.
И она могла лишь с угасающей надеждой ждать ответа Элвина на свою телеграмму. А вдруг он так болен, что не сможет ответить на ее крик о помощи?
Эта мысль совершенно выводила ее из равновесия, и тогда она брала его письма и читала их, особенно последнее, которое она получила уже из Америки.
Он писал ей, как обрадовалась мама его возвращению, а также о том, что перенес путешествие намного лучше, чем ожидал.
«Думаю, это морской воздух помог мне, — писал Элвин. — Он навевал мне мысли о вас, а пасмурный день напоминал о ваших глазах».
Но письма его были такие короткие, — наверное, у него просто не хватало сил, чтобы написать ей побольше.
И все же он утверждал, что ему лучше. Это уже само по себе внушало надежду, но она и так была уверена, что Элвин жив, — будь что неладно, он дал бы знать о себе другим способом…
Вернувшись в Лондон, она сразу почувствовала жуткое одиночество и попыталась вспомнить все, о чем он ей говорил.
— Как же ты можешь быть одна, если вокруг тебя — жизнь! — говорил он ей.
Гуляя по улицам и убеждая себя, как много должны значить для нее эти слова, когда вокруг — никого и ей не к кому обратиться в своем одиночестве, Марина зашла однажды в Гайд-парк.
Она почувствовала облегчение, что вырвалась наконец из своей маленькой тюрьмы — этого пустого мрачного дома, а свежий резкий ветер сразу напомнил ей живительный воздух Швейцарии.
Марина брела по зеленой траве и незаметно вышла на берег Серпентина 4 , и, хотя день был до этого пасмурный, вдруг проглянуло солнце, и она присела на скамейку возле воды.
Глянув вокруг, она нечаянно увидела, что вовсю
Все это время Марина была погружена в себя, как в густой туман, и, гуляя по парку, не видела и не осознавала ничего, кроме ужаса перед будущим, а в голове крутилась одна неотвязная мысль: «Как найти работу? »
4
Серпентин — озеро в Гайд-парке.
Сейчас, сидя на берегу озера, она попыталась представить себе, будто Элвин сидит рядом и убеждает ее, что вокруг — жизнь, и она — частица этой жизни.
«О Элвин, Элвин!» — прошептала она. — Помоги мне! Помоги мне!»
Ей показалось, что она выкрикнула эти слова в полный голос. Но ответа не было — только ветер шелестел прошлогодней листвой, еще лежащей под деревьями, да где-то наверху качались ветки с уже набухающими зелеными почками.
От ветра Серпентин покрылся рябью, а бледно-желтые нарциссы преклонили свои головки к земле.
«Я — часть всего этого, а это — часть меня самой», — сказала себе Марина. Но слова оставались словами, и их смысл с трудом доходил до нее.
Внезапно на воде вспыхнул какой-то свет — он почти ослепил Марину, и нарциссы показались ей золотыми, как солнце, и она почти увидела, как у нее под ногами растет трава.
Это было какое-то сильное, волшебное, божественное сияние, осветившее и небо, и ее душу.
Она слилась с ним воедино, и оно было ее частью! Но не успела девушка страстно приникнуть к этой живой красоте, удержать ее, убедиться в ее реальности, как сияние вдруг пропало.
Все произошло настолько быстро, что она на миг подумала: это просто обман чувств. Но нет, сомнений не было — это случилось на самом деле!
«Теперь я понимаю, о чем говорил Элвин», — подумала Марина.
Она попыталась снова уловить это сияние, но, хотя солнце еще освещало воду, это был уже совсем не тот свет, который явился ей в тот потрясающий момент.
«Может быть, я еще научусь», — с надеждой подумала Марина.
Волшебное сияние драгоценным камнем светилось у нее перед глазами, когда она возвращалась домой.
Это немного приободрило ее, но не успокоило. Наоборот, она еще более отчаянно затосковала по Элвину: так хотелось, чтобы он утешал ее, был рядом с ней…
Она снова и снова пыталась вызвать это состояние, но чудо не возвращалось.
Теперь же Марина не могла думать ни о чем другом, кроме как о своем сердце — как оно перестанет биться и ее дыхание остановится…
Она лишь мысленно призывала Элвина, как он ее учил, и умоляла его ответить на телеграмму.
Только Элвин мог спасти ее от того ужаса, который наступит, когда подойдет двадцать первый день.