Позволь ей уйти
Шрифт:
В этот момент заиграла какая-то романтическая песня, и Павел решительно тряхнул головой.
— Анжел, потанцуем? — спросил он, обращаясь к девушке.
При этих словах Миллер нервно и болезненно дёрнулся, а лицо его дочери посерело.
— Очень смешно, — отозвалась она без всякого выражения, крепко вцепившись пальцами в подлокотники своего инвалидного кресла. — Прямо-таки шутка дня.
Миллер открыл было рот, явно намереваясь осадить зарвавшегося наглеца с его неуместными хохмами, но Павел не дал ему ничего сказать, вновь серьёзно обратившись к Анжеле:
— Это не шутка. Я буду
— Держать?! — щёки девушки залил румянец; она вообще удивительно легко краснела, что, впрочем, ни капли не портило её хорошенькое личико. — Я… тяжёлая.
Он улыбнулся:
— Забыла, с кем имеешь дело? Я привык носить девушек на руках.
— Что ты задумал? — настороженно, с беспокойством спросил Миллер, но Павел состроил самую что ни на есть невинную гримасу, он это умел:
— Ничего, просто собираюсь немного потанцевать с вашей дочерью.
— Она же сказала, что не хочет, — резковато произнёс тот, но Анжела перебила его:
— Нет-нет, я согласна!
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — буркнул Миллер, буравя Павла подозрительным взглядом.
— Можешь обнять меня за шею? — наклонившись к Анжеле, тихо спросил Павел. Девушка с готовностью закивала:
— Конечно! У меня вообще сильные руки, как почти у всех колясочников, если ты не знал.
Он подхватил её легко, точно пушинку, и прямо так — словно жених с невестой на руках — двинулся к танцполу, игнорируя любопытные взгляды окружающих и крайне растерянное и оттого бестолково-беспомощное лицо Миллера.
=14
Анжела так нежно обвивала его шею руками и с таким обожанием заглядывала Павлу в лицо, что ему даже сделалось чуточку неловко.
— Тебе правда не тяжело? — обеспокоенно спросила она.
— Да брось, наша прима и то больше весит, чем ты, — отозвался он. — А мне ведь её даже одной рукой поднимать приходится…
Остановившись посреди танцпола, Павел принялся медленно покачиваться и кружиться в такт музыке, имитируя некое подобие танца, продолжая держать Анжелу на руках.
— Знаешь, — сказал он весело, — есть в балете такая верхняя поддержка… мы называем её “покойничек”.
— Как? — недоверчиво переспросила Анжела и прыснула.
– “Покойничек”, — с улыбкой подтвердил Павел. — Это когда нужно удерживать партнёршу наверху, подхватив под спину и ноги, а она должна принять в воздухе горизонтальное положение. От балерины при выполнении этой поддержки требуется посильная помощь — она должна оттолкнуться от пола. Так вот, у нас в театре была одна танцовщица, которая никогда не помогала. Тупо валилась партнёру на руки, когда чувствовала их под своей спиной. Представляешь мои мучения?! Вместо толчка приходилось делать жим… Я, честно, еле-еле её вытягивал и мечтал только о том, чтобы это поскорее закончилось. К счастью, в прошлом году она ушла в декрет.
Анжела заливисто хохотала, пряча лицо на груди у Павла, с трепетом прижималась к нему, обхватив руками его шею, и, по всей видимости, находилась на вершине блаженства.
— И всё-таки… зачем ты меня сюда вытащил? — отсмеявшись, спросила она наконец. — Подальше от папиных ушей?
— А ты догадливая, — он посерьёзнел. — Да, хотелось бы прояснить
— Ай, брось! Не надо ничего прояснять, — воскликнула она с досадой. — Папа просто вбил себе в голову, что у нас с тобой роман.
— А ты?.. — осторожно уточнил он.
— Ну я же не дура, Паш! С чего бы мне воображать подобное? Ты никогда не давал мне никаких обещаний и не переходил границ настолько, чтобы я могла вообразить, будто ты испытываешь ко мне какие-то чувства.
— Я… хорошо к тебе отношусь, Анжела, — честно ответил Павел.
— Я знаю. Я не об этом! — сердито перебила она. — “Хорошо”, “очень хорошо”, “тепло”… Но ты не влюблён в меня, вот что главное. Поверь, я прекрасно отдаю себе в этом отчёт, что я тебе до лампочки в этом плане и… не виню тебя. Меня вполне устраивает то, что есть сейчас между нами. Ведь мы же друзья?
— Друзья, — подтвердил он после заминки. — Но твой отец…
— Он просто очень любит меня и хочет поскорее устроить мою личную жизнь. Выдать замуж, дождаться внуков…
— Внуков? — переспросил Павел с недоумением и тут же прикусил себе язык за бестактность.
— Моя репродуктивная система функционирует совершенно нормально, — горько усмехнулась Анжела. — Проще говоря, я вполне могу забеременеть и родить. Да, не без рисков и трудностей, но… даже абсолютно здоровые женщины во время беременности не застрахованы от всяческих непредвиденных ситуаций. У меня есть все шансы родить здорового малыша. Даже не одного.
— Я не знал этого, — смущённо пробормотал он, — извини…
Параплегия. Так назывался Анжелин диагноз, что обозначало практически полную потерю контролируемого движения и чувствительности в обеих ногах из-за повреждения спинного мозга. С детских лет серьёзно занимаясь плаванием и увлекаясь прыжками с вышки и трамплина, Анжела однажды просто неудачно нырнула в реку, ударившись головой о дно и повредив шейный отдел позвоночника.
Поначалу семья не восприняла это как приговор — и родителям, и девочке казалось, что через месяцок-другой чувствительность в ногах сама собой чудесным образом восстановится. Анжела воспринимала это скорее как забавный новый опыт, своеобразное испытание… Однако на деле всё оказалось куда серьёзнее. Отец подключил все свои связи в России и за рубежом, обзвонил лучших специалистов, но они лишь разводили руками: ни иглотерапия, ни остеопатия, ни лечебный массаж, ни комплекс физических упражнений не помогали. Нужно было учиться жить по-новому — в инвалидном кресле.
— Я ведь и сексом могу заниматься, — жёстко сказала Анжела. — Говорят, что ощущения существенно меняются по сравнению с тем, что было до травмы. Но… мне ведь и не с чем сравнивать, — добавила она с невесёлой усмешкой. — Когда со мной это случилось, мне едва исполнилось одиннадцать. Я никогда не была с мужчиной. Правда… это не значит, что мне этого не хотелось бы, — тихо докончила она.
Павел почувствовал, что невольно краснеет. Его сложно было смутить подобными разговорами, он с лёгкостью заводил связи на одну ночь или — максимум — на пару недель, искренне полагая, что уж в чём в чём, а в сексе точно разбирается, но тут… Слова этой восемнадцатилетней девочки заставили его сконфузиться, как школьника.