Позволь ей уйти

Монакова Юлия

Даша промолчала.

— Когда объявили, что Спартака теперь я буду репетировать, — продолжил Таиров, — мне все наши ребята и девчонки бойкот объявили. Серьёзно! Глядят волком, не здороваются, шепчутся за спиной. Понимаешь, они все — все до единого! — поверили, что это я сделал. Вот что самое дерьмовое, именно это, а не истерия и враньё в СМИ, не тонны помоев, которые выливают на меня Пашкины фанаты в интернете! — произнёс он с горечью. — Теперь ты понимаешь, почему я не могу в больнице показаться, пока

там наши? Я же в их глазах нынче — самый главный злодей всех времён и народов. Решат ещё, что я Калинина добивать пришёл…

— Пашка так не считает, — наконец подала голос Даша. — Мы разговаривали с ним об этом. Да, у него были подозрения относительно тебя в самом начале… когда ему стали приносить букеты чёрных роз. Но он сказал, что нападать и избивать в подземном переходе, да ещё и чужими руками — вообще не в твоём стиле, ты бы действительно скорее прямо в театре с ним разобрался.

— Конечно, не в моём стиле… Что я — больной, что ли?! Да, кстати — цветы, — вспомнил Таиров. — У него есть какие-нибудь предположения, кто за этим стоит?

Даша покачала головой.

— Пока ничего конкретного.

— А я, кажется, знаю, чей это почерк. Во всяком случае, догадываюсь… — медленно, точно сомневаясь, стоит ли посвящать Дашу в такие подробности, выговорил он.

Даша расширила глаза и чуть подалась вперёд, вся обратившись в слух.

— Кто же?

Таиров ещё несколько мгновений колебался, испытывающе вглядываясь в её лицо, а потом всё-таки с отвращением выговорил:

— Миллер.

=99

Пока шокированная Даша осмысливала услышанное, принесли пельмени в глиняном горшочке. Таиров приподнял крышку — и оттуда повалил умопомрачительный запах грибного бульона.

— Подставляй тарелку, — подмигнул он. — Здесь, как видишь, самообслуживание…

— Анжела Миллер? — не реагируя на его последние слова, уточнила Даша, всё ещё пребывая в некоторой прострации. — Та девушка в инвалидном кресле, админ Пашиной группы ВКонтакте? Это она всё подстроила?

Марсель едва заметно поморщился, сам забрал у Даши пустую тарелку и щедрой рукой наполнил её до краёв.

— Да не Анжела, — пояснил он с досадой, — та вполне безобидная овца, а её папаша. Сергей Станиславович из Минкульта.

Даша недоумевающе заморгала.

— Я о нём даже не слышала… И Паша о нём тоже ничего не рассказывал.

— Понятное дело, он не высовывается особо. Сидит как паук, плетёт свои сети. Думаю, Пашка тоже не принял его всерьёз, даже если тот и подкатывал к нему с какими-либо намёками…

— С какими намёками?!

— Ну… могу только строить догадки. Предположу, к примеру, что он советовал Калинину быть поласковее с его единственной обожаемой дочуркой… и тогда, мол, милый мой друг Пашка, будет тебе щастье.

— Что ты такое

говоришь, — Дашу аж перекосило. — Разве такое возможно?! Это же… это же чёрт-те что!

— Какая прелесть, — Таиров подложил ладонь под щёку и с улыбкой уставился на Дашу, всем своим видом выражая умиление. — Вот уж не думал, что современные девицы, ругаясь, используют ветхозаветное выражение “чёрт-те что”. Нонешние — оне ведь как обложат трёхэтажным! К примеру, в данной ситуации они употребили бы оборот…

— Не надо! — быстро сказала Даша. — Я поняла.

— Ещё и умница, — откровенно забавлялся Таиров, — и красавица.

Ей захотелось спрятаться под столом от этого весёлого наглого взгляда, хотя Даша прекрасно понимала, что Таиров просто прикалывается.

— Боже мой, она покраснела! В двадцать первом веке кто-то ещё умеет это делать?! Женюсь, честное слово, вот хоть прямо сегодня женюсь!

— Да перестань же! — не выдержала Даша. — Не до шуток сейчас.

Он моментально посерьёзнел.

— Прости. Хотел немного рассмешить тебя, а то что-то ты слишком грузанулась по поводу Миллера, как я погляжу…

— Расскажешь мне всё, что о нём знаешь? — попросила она.

— Хорошо, только с одним условием. Я рассказываю, а ты ешь, — он подвинул к ней тарелку. Даша опустила на неё взгляд и чуть не икнула от ужаса.

— Это мне?! Ты порции не перепутал случайно? Я столько не съем.

— Пока не съешь, из-за стола не выйдешь, как говаривала моя покойная бабуся, — невозмутимо отозвался он и кивнул на плетёную корзинку с чёрным хлебом. — Можешь вот даже с хлебушком… И сметанки добавить не забудь.

Поняв, что спорить с ним бесполезно, Даша со вздохом опустила ложку в бульон и подцепила один пельмень. Покосилась на Таирова из-под ресниц — тот сидел и внимательно наблюдал за её действиями, словно и впрямь собирался контролировать, как она ест. Психанув и не заботясь больше о том, как она выглядит, Даша отправила пельмень в рот и принялась демонстративно и выразительно жевать. Плевать! Она и правда проголодалась.

— Никогда ещё не видел девушку, которая так сексуально ела бы пельмени, — нахально улыбнулся Таиров. — Даша, тебе не говорили, что ты уникальна?

Она проглотила всё, что было у неё во рту, и спокойно и деловито напомнила:

— Рассказывай.

— Хорошо. Миллер… Миллера я знаю не понаслышке, одно время он был со мной очень мил и любезен, надеясь на то, что я буду… хм… благосклонен к его дочери, которая в тот период испытывала ко мне определённую симпатию.