Позволь мне тебя коснуться
Шрифт:
И я точно знала, что Макс Кенинг не будет мужчиной, который завоюет моё сердце. Может, я знала его не очень хорошо, но, судя по тому, как он неразборчив в половых связях, ему вряд ли нужны серьезные отношения. И даже если он и станет за мной ухаживать, то только для того, чтобы добиться одной единственной цели.
Впервые за последние пять лет, я думаю о сексе, не как об орудии пыток. Я отдаю себе полный отчет в том, что, возможно, это было бы приятно, если бы со мной не случилось то, что заставило меня потерять всякий интерес к отношениям между мужчиной и женщиной.
Но почему,
Находясь не в самом добром расположении духа, я отправляюсь в кафетерий на воздухе, чтобы встретить там Кендалл, как мы договаривались. Оглядев взглядом столики, не нахожу подругу и как только сажусь за один из свободных столов, получаю от неё сообщение:
«Прости, Эмс. Важная тренировка. Придется сегодня опять остаться без обеда, но не волнуйся: у меня есть диетический пудинг. До вечера, хохо».
Я немного расстроена, и всё же заставляю себя натянуть улыбку, достаю скетчбук и, чтобы хоть как-то компенсировать разгильдяйство на паре, собираюсь порисовать. Беру карандаш в руки и хочу нарисовать кампус, но ничего не выходит. Рука будто сопротивляется мне и не хочет изображать скучное здание. Окна выходят кривыми, а колонны, украшающие фасад здания, совершенно не соответствуют действительности.
Остаток ланча я доедаю с кислой миной на лице, пока не замечаю то, что вновь привлекает моё внимание.
Макс находится за пределами кафетерия, но довольно близко ко мне. Настолько, что я прекрасно могу разглядеть его сегодняшний образ – белоснежные Найки, джинсовые шорты и обычная тёмно-синяя футболка. Парень сидит под деревом прямо на траве, облокотившись на его ствол своей спиной. Он что-то напряженно ищет в ноутбуке, хотя рядом с ним лежит тетрадь, и нервно грызет кончик от своего карандаша или ручки. Я тоже так делаю, когда у меня что-то не получается. Руслану всегда бесила эта привычка, да и мама ругала меня за то, что я несу в рот всякую дрянь.
Моя рука сама тянется к блокноту, и я начинаю рисовать, слегка прищурившись: так мне лучше виден объект моего исследования.
Я начинаю с самого простого – дерева, а затем начинаю рисовать Макса легкими штрихами, умоляя, чтобы он не двигался. К счастью, он настолько сосредоточен на работе, что, единственное, что он делает – это постоянно печатает что-то в своем ноутбуке.
Карандаш будто сам скользит по бумаге, а я лишь повторяю его замысловатые движения кистью. В блокноте появляются очерченные черты лица его профиля: четкий подбородок, переходящий в шею, с чётко выраженным кадыком; острые скулы, которые я могу разглядеть даже с такого расстояния: он не улыбается, и сейчас нет ни намека на ямочки, которые иногда проступают на его щеках; волосы... Я усмехаюсь, заметив то, что сегодня он старался причесаться, но, видимо, ничего не вышло. Его «ежик» хорошенько отрос, и теперь светлые пряди слегка свисали на лбу, находясь в хаотичном порядке.
Выдохнув, я и сама не замечаю, как рисунок готов. И только после завершения последнего штриха, я понимаю, что натворила. Я быстро захлопываю блокнот, чтобы ни одна живая душа не заметила мой рисунок, и собираю свои вещи с такой
Когда я оказываюсь в нашей с Кендалл комнате, первое, что я хочу сделать, это смять и выкинуть рисунок Макса. Я смотрю на него, и мне становится тошно от того, что рисунок слишком красивый. Я уже давно так хорошо не рисовала. И это раздражает меня больше всего.
Ну почему кампус не вышел у меня так чудесно? Почему я не могла постараться и нарисовать эти колонны по-человечески?
Злясь на саму себя, я вырываю рисунок из блокнота и запихиваю его в ящик тумбочки, закрывая его парой книжек, которые дала почитать мне Сандра.
Чувствуя облегчение, я ложусь на кровать и мечтаю скорее уснуть, чтобы очистить свой разум от навязчивых идей и воспоминаний. Как хорошо, что днём мне редко снятся кошмары.
POV Макс
Я стою у двери в комнату номер триста пять и вот уже пять минут пытаюсь попасть внутрь. Ну, как сказать, мне всего лишь нужно постучаться, но что-то останавливает меня в самый последний миг, и я стою столбом, ощущая себя полным придурком. Наконец-то дверь распахивается сама, и я вздрагиваю от неожиданности. Но ещё больше я вздрагиваю от бешенства, когда понимаю, что на меня смотрят наглые глаза нашей местной звезды – Дмитрия.
– О, – произносит он, покидая комнату Эмили. – Тоже пришел извиняться? – с издевкой спрашивает он, на что я только сильнее стискиваю зубы.
Он напевает какую-то песню, будучи в очень хорошем расположении духа, и покидает коридор, которые девочки делят между собой. Мне хочется уйти, но я понимаю, что Эмили уже заметила, что я нерешительно мнусь в дверях с банкой краски в руке.
Ах да, забыл. Я всё-таки надел дождевик.
– Проходи. – Она сидит на кровати, и её глаза слегка сонные, как будто она только что поспала. Это меня злит ещё больше – уж не с Дмитрием ли? Но тут я трясу головой и вспоминаю о том, что это же Эмили.
– Я тут тебе… Краску принёс. И… - Я выношу из коридора доску и, как ни в чем не бывало, проношу ее через их комнату, оставляя на балконе. Эмили молча наблюдает за тем, как я по хозяйски разгуливаю по её комнате. В голубом дождевике.
– Я твоя должница, – замечает она, посмотрев прямо в мои глаза. Её подбородок при этом гордо приподнят, и я замечаю, что у неё слегка вздернутый нос. – Поэтому я всё сделаю. Несмотря на то, что ты мне отвратителен, – добавляет она, но на её лице почему-то появляется улыбка.
Я не могу сдержаться и улыбаюсь ей в ответ.
– Ты не злишься на меня? Просто, может ты навыдумывала себе слишком много, и у тебя есть какие-то ожидания… - самодовольно произношу я, желая посмотреть на её реакцию. И она оказывается точно такой, о которой я всегда мечтал. Неподвластной мне, спорной.
– Что? Ожидания? – Она скрестила руки на груди и чуть не рассмеялась прямо мне в лицо. – Макс… Я тебя умоляю… «Я не прикоснусь к тебе, бла-бла-бла, пока ты сама не попросишь» - ты так всех девушек снимаешь, и они ведутся? – Не знаю, как она это делает, но она произносит именно те слова, которые вызывают в моей крови то самое волнение… Волнение, которое слегка шатает мою заледеневшую душу.