Позывной «Хоттабыч» 8. Исчадие Кромки
Шрифт:
— Вестимо, принял! — Качнул головой парнишка.
— А что это мы с тобой паря, не познакомимся никак? — спросил я его. — Меня Гасаном кличут. По батюшке — Хоттабычем. Старик Хоттабыч, одним словом. Можешь так меня звать-величать, — подстроился я под слегка архаичную речь паренька, — я уже давно привык. — А что? Я ж реально старый пердун.
— Гасан? — Вновь изумленно покачал головой пацан. — Хоттабыч… Чудные же в ваших краях имена!
— А тебя как прозвали?
— А я — Первуша, — бесхитростно представился паренек.
Ну, да, а его родня, по-видимому, особо с именами
— Первым, значит, у тятьки с мамкой народился? — Констатировал я полученную информацию.
— Вестимо, первым, — ответил Первуша. — А у вас разве не так?
— По-всякому бывает… А скажи-ка мне, милый друг, что это у вас за непотребство на этой полянке творится? Что за жуть? Как можно так с людьми… — У меня даже слова в глотке застряли, когда я представил, что здесь на самом деле могло твориться.
— Так Стрига же… — Судорожно сглотнув, произнес парнишка, еще крепче сжав в руках копье побелевшими пальцами. — Здесь она ежегодную кровавую дань с наших сёл и деревень собирает. А в этом месяце нашему хутору выпало жертву выбирать… — Пацан шмыгнул носом и закатил под лоб заблестевшие от влаги глаза, боясь расплескать скопившиеся в них слезы. — Василинку… мою… всем миром выбрали… — Его губы задрожали, а голос прервался — справиться с нахлынувшими чувствами ему не удалось. — А я… не успел…
— Ты, внучок, погодь крокодиловы слезы проливать! — Прикрикнул я на паренька, стараясь привести его в чувство. — Чего-то я на полянке ни свежей крови, ни свежих потрохов не разглядел! Может, еще не все потеряно?
— Так она здесь только мужиков разделывает и пожирает… — Голос пацана дрожал, но он честно пытался справиться с собой. — А баб, особенно девок молодых, в свое логово уводит… И всё… — Он обреченно вздохнул, громко шмыгнув носом. — Никогда больше не увижу голубу мою…
— Отставить сопли, боец! — Рявкнул я, заставив Первака испуганно вздрогнуть. — Мужик ты, или где? И с какого хрена вы какой-то Стриге людей на погибель приводите? И, кстати, что это за Тварь?
— Ведьма это, лесная, — пояснил пацан, вытерев сопливый нос рукавом и «промокнув» слезы кулаками. — Людоедка она…
— Так чего же вы терпите-то? — натурально изумился я. — Безвинных людей, словно свиней, ей на заклание отправляете? Собрались бы всем вашим миром, да оторвали бы ей руки-ноги и башку в придачу! Или трусы одни в вашей деревне собрались?
— Как же, старики баяли, что лет двести назад взбунтовалась деревенька одна, — ответил пацан, — не пожелала старой Ведьме ежегодную дань отдавать… Только не смогли они всем миром Стригу победить! А Ведьма напустила на них, да и на всех остальных в придачу Черную Немочь… Деревенька та вымерла, да и остальные едва-едва выжили — не успевали своих мертвецов хоронить… Скота тоже полегло без счету, что потом пару десятилетий, тем кто выжил, жить впроголодь пришлось… Вот и не решаются старшие против Ведьмы выступать. Уж лучше, говорят, одну жертву в год Стриге отдадим, чем всем полечь, — закончил свой невеселый рассказ Первак.
— Значит, говоришь, лучше в постоянном страхе жить? —
— Это они так за всех решили! — Сверкнул глазами пацан.
— А ты, значит, не боишься?
— Я за Василинку голову свою сложить готов! — возбужденно произнес он. — Только… только… не успел… — И он вновь активно зашмыгал носом, уронив копье и упав задницей на землю.
— А ну, встал! — рявкнул я так, что по лесу пошло гулять эхо. — И оружие подбери, размазня! Голову сложить, ума много не надо? Как же ты девушку свою спасать думал?
— Не знаю… — Пацан виновато пожал плечами и послушно подпрыгнул, подобрав копье с земли и вопросительно уставившись на меня.
— Челюсть вперед! — Продолжал я наставлять новобранца на путь истинный. Иначе, какой из меня генерал? — Я из тебя еще настоящего бойца сделаю! Разделаем мы твою Стригу под орех — и не таких Тварей валили! И Василинку твою спасем! О ином и думать не сметь! Я понятно объясняю? — уточнил я между делом.
— А, может быть, ты, деда, и есть тот самый Богатырь из сказок, что нас бедных, наконец-то, ото Ужасного Зла освободить должон?
— Ну, повоевать мне, конечно, со всякой гадостью в жизни довелось… — Я даже опешил от такого заявления. — Однако, сомневаюсь, что я — именно тот самый богатырь. Давай-ка, паря, мы с тобой над этим вопросом после помозгуем. А сейчас пойдем Василинку твою от Ведьмы спасать.
— Я готов, Гасан Хоттабыч! — потрясая копьем, воскликнул парнишка. — А вы так и пойдете? — Неожиданно замялся он. — Ну… совсем без оружия… и в юбке из травы?
— Есть другие предложения? — Уставился я на него, но пацан лишь пожал плечами. — Значит, нет, — подытожил я. — И запомни, отрок, — наставительно произнес я, — оружие и доспехи в битве — важные элементы, но, отнюдь, не главные! Куда важнее, что у тебя здесь и здесь! — Я по очереди ткнул паренька пальцем в грудь и в лоб. — Понял?
— Понял. — Послушно кивнул он. — Душа и ум?
— Да. Всегда слушай, что говорит тебе сердце, но и разума не теряй! А теперь показывай, где твоя Стрига обитает?
— Там у нее лежбище, — махнул рукой в неопределенном направлении Первак, резко срываясь с места.
Ну, а я, стало быть, направился следом за своим нерадивым проводником. Под сенью деревьев сразу стало заметно, что ходить по лесу Первак совершенно не умеет. Он продирался сквозь кусты и валежины, производя, наверное, больше шума, чем пятисоткилограммовый напуганный лось, что ломится, не разбирая дороги. Неужели, живя подле такого леса, он по нему нормально ходить не научился?
Никакой практики незаметного передвижения по лесу — полный ноль! Ни разу не охотник, натуральный крестьянин, что в лес суется только валежнику для растопки насобирать. Насчет выживания в лесу вообще промолчу! А ведь многие Твари, подобные Стриге, предпочитают именно лес. И умение незаметно перемещаться по зеленке — это, как дышать!
Однако, так или иначе, с горем пополам мы добрались до исходной точки.
— Вот там, дедушка, за теми деревьями, — шепча еле слышно, указал рукой Первак, — она и обитает…